Эсми Солнечный Ветер - Анна Гаврилова (2017)

Он ушел, а я осталась. В огромной многокомнатной каюте главнокомандующего военного флота Риторы.

Удивить меня интерьерами было невозможно — я за свою жизнь чего только не видела, где только не жила и где только не выступала. Но, дабы отвлечься от мыслей о предстоящем взлете, принялась разглядывать место, где мне предстояло провести ближайшие три дня.

Огромная гостиная, совмещенная с прихожей. Большая ванная с душевой кабиной и джакузи — как на лучших туристических лайнерах. Отдельная, но очень тесная хозяйственная комната со стандартным набором техники. Кабинет, выполненный в ультра-классическом стиле, и, собственно, спальня.

Спальня была не просто большой — гигантской! И кровать таких размеров, что потеряться проще простого. А слева от нее располагалась внешняя стена. Прикоснуться к покрытию я не решилась, но и без проверок было ясно — это «хамелеон». То есть можно задать режим прозрачности и любоваться космосом.

Я посмотрела на кровать, потом опять на стену. В силу своей фобии прозрачностью никогда не увлекалась, но это, должно быть, очень здорово — лежать на огромной кровати и смотреть на пролетающие мимо кометы и астероиды, на проплывающие планеты и солнечные системы.

А каково заниматься любовью, когда за окном безграничная чернота?

А каково заниматься любовью с Тамиром, когда на тебя смотрит бесконечный черный космос?

А каково вообще… заниматься любовью с Тамиром?

Я закрыла глаза и попыталась вообразить этот процесс.

Мы знакомы всего несколько часов, но возможность составить представление у меня была. Тамир сильный и спокойный, однако он вряд ли из тех, кто предпочитает делать все медленно — чувствуется в нем внутренний огонь, настоящий драйв. И целуется он не нежно и не грубо, а как-то… жестковато. Но это приятная жесткость, правильная.

Тамир осознает и умеет контролировать свою силу и, следовательно, вряд ли способен причинить боль женщине. А еще он явный сторонник традиций — значит, есть шанс, что к каким-либо… особым утехам не склонен. Что он не извращенец.

И еще… Тамир, безусловно, очень чуткий любовник, потому что только чуткий человек способен вывести кар на верхнюю запасную полосу и вколоть своей женщине успокоительное. Или пойти встречать подругу, которую прежде в глаза не видел, вместо того чтобы откупиться пожеланием удачи.

В постели с Тамиром будет комфортно — это однозначно. Он сделает все, чтобы доставить удовольствие, а наутро принесет земляничный чай и нежно поцелует в губы. Я точно не ошибусь и не буду самонадеянной, если скажу: заниматься любовью с Тамиром — это великолепно. И мы друг другу подходим. Но только теоретически.

В том же, что касается практики, — между нами нет искры, и это очевидно.

Появится ли она? Хочется верить, что появится, вот только…

Впадать в уныние или вешать на себя ярлык фригидности не хочется, но в моей жизни никогда не было того, что называют крышесносом. Я никогда не теряла рассудок, оказавшись в объятиях мужчины, и то неземное удовольствие, о котором пишут все женские журналы… оно как-то мимо прошло.

Да, я часто выхожу на сцену в ультрамини. Я пою о любви и страсти. Я прекрасно осведомлена о том, что меня хотят очень многие мужчины. Но сама… никогда, ни разу.

Даже с Джуном — это были чувства прежде всего. А секс — маленькая, вполне терпимая повинность. Для меня, разумеется. У Джуна-то все хорошо было, и уровень моего актерского мастерства места для сомнений и комплексов не оставлял. Более того, благодаря этой игре Джун искренне считал себя мастером любовных утех.

Хотя, может, дело не в актерстве? Может, он действительно мастер?

Нет, ну правда! Вдруг Джун сверхкрут в постели, а я… ну не смогла оценить в силу особенностей то ли организма, то ли психики?

А ведь с Тамиром будет еще сложнее. Там хотя бы чувства были, а здесь… Треш.