Выход в свет. Внешние связи - Блэки Хол (2015)

Порча на расстоянии, основанная на ритуалах над вещами, фотографиями и прочими принадлежностями (к примеру, над следом от ноги или складками на простыне после сна), разбивалась о преграду в виде дефенсоров, потому что суть обряда состояла в направленном внушении, программирующем организм на смерть, болезни, несчастья, безбрачие и так далее. Зато от порчи с помощью подклада не были застрахованы ни висораты, ни невидящие, при этом в качестве подклада использовались как смеси, так и всевозможные предметы.

Взять, к примеру, подарок близкой подруги — перо. Не стоит недооценивать дарительницу, приписывая ей добросердечие и симпатию. Наверняка подружка извелась ревностью и тайной любовью к вашему парню. Соответствующий наговор в комплексе с обвязыванием пера наузами[45]* из волн приведет к раздражительности и нервозности, и, однажды вспылив, вы разругаетесь с парнем из-за чепухи, которая послужит причиной расставания. А обиженного ухажера подберет подруга — она не гордая. В данном случае надо порадоваться, что у нее хватило ума не сделать наговор на смерть.

Поэтому нужно жить с оглядкой на врагов и друзей. Булавка, воткнутая в дверной косяк жилища, или странный гнутый гвоздь, который еще вчера не лежал на подоконнике, или пучок связанных куриных перьев под подушкой — любой из этих предметов может быть подложен недоброжелателем.

В далекой давности порча относилась к черному и темному колдовству, преследуемому и каравшемуся с особой жестокостью, а в наши дни ученые и энтузиасты-любители, пользуясь заминкой государства, создали бесчисленное количество рецептур смесей, равно как и ритуалов с наговорами на вещи. Негласным лозунгом vitima стал: "Быстрее, надежнее, незаметнее". Чем еще объяснить нездоровый интерес к порче, как не заложенной в человеке неискоренимой тягой к грязным и отвратительным делишкам?

Пока политики спорили до хрипоты на бесконечных заседаниях об актуальности порчи, Первому департаменту было поручено держать руку на пульсе научных разработок и любительских изысков с правом поимки ослушников, использующих vitima в преступных целях. В институтах об этой области элементарной висорики давали необходимый минимум знаний.

"Слепым", подвергшимся воздействию порчи, приходилось сложнее, чем висоратам. Если человек, видящий волны, мог заметить вис-возмущение вокруг подозрительного предмета, то слепошарый бездарь вовек бы не догадался, что непонятная хворь одолела его из-за горшка с геранью, подаренного завистливой соседкой с верхнего этажа. Так что в переполненной аудитории, среди отпрысков висоратского общества, лишь я не увидела бы наведенную порчу и провалилась бы с треском, надумай кто-нибудь испытать меня. Но, видно, ни у кого не возникало сомнений в моей принадлежности к избранным.

Итогом решения задачи стал начерченный на доске трехмерный график со сложным переплетением ломаных. В моей же тетради не написалось ни строчки, а в голове не отложилось ни слова из сказанного преподавателем. Наверное, Мэл тоже не записывал, но глядеть в его сторону я не решалась. Одно радовало: переключившись на размышления о нелегкой доле среди висоратов, мне удалось на какое-то время забыть о нем.

Едва прогорнил звонок, непослушные руки начали запихивать тетрадь в сумку, а ноги приплясывали от нетерпения, чтобы поскорее сбежать от непредсказуемого товарища. Как назло, замок переклинило, и пока я суетливо возилась, пропуская студентов, аудитория стремительно пустела.

Настороженный взгляд влево показал, что Мэла смыло волной убегающих. Ну, конечно, ему нужно наверстывать упущенное с Эльзушкой. Из последних фавориток парня лишь она зарекомендовала себя преданной и верной, в отличие от Изабеллы и меня, и поэтому может рассчитывать на награду.