Выход в свет. Внешние связи - Блэки Хол (2015)

До меня неожиданно дошло, что Мэл не пойдет на попятную. Не нытьем, так катанием он будет добиваться ответа и продолжит изматывать меня всеми возможными способами в институте, на улице, в общежитии.

Это провал. Провал провалов. Как ни крути, а наилучшим выходом станет, если Мэл поверит в существование соперника, созданного в его воображении, и отвернется от меня с отвращением.

— Успевала, — подтвердила я спокойно.

— Вот как? — растерялся Мэл. Он не ожидал признания, приготовившись к новой порции отговорок. — И кто? Не спортсмен, это точно. Хромой? Певун из клуба? Один из Чеманцевых? Или тот, который… с которым…

Мэл не договорил, но я поняла, кого он имел в виду. Того, кто стал первым.

— Ты его не знаешь.

— Ошибаешься, — заверил парень, и в голосе промелькнула угроза. — Я узнаю.

Кто бы сомневался, что Мэл не сможет. У него родня и связи. У него фамилия. У него отец, на столе которого в стопочке "горячих" дел лежит досье на некую Папену Э.К., студентку третьего курса, и любое мое слово или движение в поле зрения Мэла находятся под прицелом пристального внимания его родителя. Мне не дадут спокойно вздохнуть, пока парень неподалеку. Сколько можно? Осточертело жить с оглядкой, боясь разоблачения из-за неосторожного поведения.

— Как же я забыла, что твой папочка может всё? — выкрикнула я, не сдержавшись. — Ах, сынулечка связался не с той! Ах, деточка заразится от швали! Папуля не побрезгует и трусы ко мне залезть, чтобы найти доказательства!

Выговорилась и испугалась. Что я несу? Мне сейчас свернут шею.

— Ты права, — сказал медленно Мэл. — Залезет, если потребуется.

Странный у него был взгляд — шальной, с безуминкой. Да и я, наверное, выглядела не краше. Меня трясло внутри, а снаружи леденело, покрываясь коркой льда. Хотела сказать, что вовсе не считаю Мэла папенькиным сынком, что он сам по себе невероятный парень, но… не стала. Разогнались сани с горы — не остановить.

— Думаешь, ты особенный? Ничего в тебе нет, кроме фамилии и денег. Ни-че-го! Такой же, как все. Один из многих. Только гонору через край, а убери напускное, и останется ноль. А я выбрала единичку!

Убивала. Мерзкими, отвратительными словами убивала нас. Корежила, кромсала, увечила всё, что произошло хорошего между нами, а душа обливалась слезами от бессилия.

Отрывала от себя, выдирала — кусками. Потому что чувствовала: он не отступит и не устанет искушать меня день за днем — взглядами, словами, прикосновениями.

Так надо. В одиночку я справлюсь со своей болезнью, а рядом с ним не вытяну. Двум зарядам нельзя приближаться друг к другу. Наши дороги должны разойтись.

И реветь не буду. Не здесь и не сейчас.

— Так что пусть твой папуля приглядывает за Эльзушкой. Кстати, её тоже обеспечили таблеточками от нежелательных внуков? Наверное, и инструктаж провели по безопасным отношениям. Так сказать, регулируете рождаемость в отдельно взятом семействе, — выдал мой язык, и я отшатнулась к стене, прикрыв рот рукой. Вот дрянь!

Мэл не повелся на словесный понос. Нахмурившись, с гуляющими желваками, смотрел на светлый прямоугольник проема и молчал. Потом опустил руку, давая мне возможность сбежать, и сказал:

— Балда ты, Папена. Смотришь и не видишь. Неужели ничего не поняла?

А что мне нужно видеть? Я понимала только, что еще секунда, и разревусь самым позорным образом, и повисну на шее у Мэла, прося, умоляя о прощении. И зацелую. И устрою мерзкую сцену, крича, что не отпущу его ни за какие коврижки.

Поправив сумку, я ринулась в проем и выскочила в спортзал. Тренерская оказалась рядом.

Отдав старшему тренеру, молодцеватому подтянутому мужчине, конверт с извещением и получив взамен расписку, я выбралась из спортивного ада через женские раздевалки, обозначенные значком "Ж" и дамским силуэтом в ромбике.