Выход в свет. Внешние связи - Блэки Хол (2015)

Теперь я поняла, почему Аффа удивлялась моему обитанию в захудалой швабровке при наличии высокопоставленного родителя. Коридор третьего этажа, в отличие от нашего, загаженного вечным ремонтом, был устлан широкой ковровой дорожкой. На стенах висели пейзажные картины и фотографии в рамках, аккуратные плафоны радовали глаза успокаивающим светом. Пахло чистотой и сытой обеспеченностью.

— Вот это да! — восхитилась я, позабыв о беде. — Красотища!

Аффа зло фыркнула:

— Пусть подавятся своей красотой, а нам и внизу неплохо живется. — И предупредила: — Я буду говорить, а ты молчи.

За дверью в ярких потеках, словно по ней долго плескали разноцветными красками, обнаружилась хозяйка — девица мелкого роста с вульгарно накрашенным лицом. Собственные брови у нее отсутствовали, зато имелись щедро нарисованные крутые дуги. Веки кричали насыщенными синими тенями, рот был накрашен гротескным бантиком, а над верхней губой занимала место жирная родинка. Волосы на голове девицы собрались в невообразимую кашу с примесями искусственных прядей.

— Я в образе, — сказала хозяйка. — А вы мешаете.

— У нее колтун, — объяснила Аффа и подтолкнула меня. — Второй день.

— Мне-то что? — пожала плечами невообразимая красотка.

— Постриги, — попросила Аффа. — Не брить же.

— Пожалуйста! — умоляюще влезла я, и соседка мрачно зыркнула. Не могу молчать, когда на кону стоят остатки тощей шевелюры.

Вива вперила руки в бока и обошла кругом, изучая меня. Смотрины показались смешными: она была почти на голову ниже и глядела снизу вверх.

— Могу заплатить, — попробовала я увлечь девицу. Аффа скептически покачала головой, досадуя на чей-то гибкий язык, ввязавшийся в разговор.

— Наличность интересует меня не в первую очередь, — махнула рукой хозяйка и пощупала мой растянутый свитер. — Садись, погляжу.

По просветлевшему лицу Аффы я поняла, что преодолен важный рубеж — нас приняли и не отказали.

У стены стояло антикварное трюмо, густо обклеенное картинками из женских журналов с разнообразными прическами моделей. На тумбочке перед зеркалом теснилась батарея разномастных флаконов, бутылочек и коробочек. С краю была навалена гора расчесок разных форм и размеров, позади — кучка папильоток. Я уселась на предложенный деревянный табурет. Перед носом вспорхнула простыня, в которую раскрашенная девица закутала меня по шею.

Не припомню, когда в последний раз посещала парикмахерскую. Во взрослой жизни я стригла челку самостоятельно и изредка подравнивала секущиеся концы, так как волосы не желали расти длиннее плеч. Поэтому сейчас с настороженным интересом рассматривала себя в новом ракурсе и косилась по сторонам.

А посмотреть было на что. Девица жила припеваючи, занимая не одну комнату: рядом с трюмо располагалась еще одна закрытая дверь. Подоконник, широкая кровать и стол утонули под завалами тряпья, отрезов и лоскутов, на полу валялись обрезки бумаги, похожие на части выкроек. Над окном свешивались во множестве колокольчики на веревочках различной длины. За спиной отражалось большое круглое зеркало в массивной раме, завешанное черной тканью.

Оглядеться подробнее мне не дали, развернув зрение в сторону трюмо. Девица зарылась в мои волосы, перебирая их, и пару раз больно дернула. В отражении мелькали коротко стриженые аквамариновые ноготки.

— М-да, — сказала она, изучив проблему. — Накрутилось порядочно косм. Завтра было бы поздно.

Я хотела зажать рот, чтобы удержать испуганный вопль, но руки оказались спрятанными под простыней. Пришлось ограничиться широко распахнутыми глазами.

— А без стрижки не обойтись? — спросила со страхом.

— Чем дальше, тем хлеще, — пояснила Вива. — Колтун неизбежно распространяется на всю голову. Состригу как получится, а там поглядим. Не боись, выживешь, — успокоила мое дрожащее отражение.

Парикмахерша пощелкала большими черными ножницами.