Воздушная гавань - Джим Батчер (2015)

Гримм знал, что обязан подавать своим подчиненным стойкий пример выдержки и несгибаемости, служить им олицетворением неколебимой дисциплины и решимости, — но он просто не мог сохранить неподвижность. Он чувствовал грацию «Хищницы», легкость и сноровку, сопровождавшие ее движения в воздухе; чувствовал яростную, гордую радость, которая наполняла все ее существо, когда корабль бросался в схватку.

На чисто интеллектуальном уровне это казалось смешным. Разумом Гримм это понимал.

Но его сердце не ошибалось.

Когда боевая песнь «Хищницы» набрала силу, кто-то из команды вдруг присоединился, издав собственный ликующий вой. С некоторой оторопью Гримм сообразил, что этот звук издает его собственное горло.

Поднявшийся вскоре общий рев команды превосходил мощью все крики, слышанные Гриммом прежде, вопреки даже урезанному числу кричащих, — и он смог различить в этом кличе голос Криди, поющего вместе с остальными.

Серая мгла тумана неожиданно начала светлеть, сделавшись бледной, потом перламутровой, потом белой, — и один лишь вздох спустя «Хищница» вырвалась из мезосферы в широкое синее небо.

Мистер Кеттл идеально рассчитал их появление. Они вынырнули из облачного покрова ниже «Туманной акулы», двигаясь почти с тою же скоростью, но в нескольких сотнях ярдов от нее. Во время первой атаки на руку им сыграло замешательство изумленного противника. Теперь же все решали быстрота и слаженность действий.

— Огонь по готовности! — выкрикнул Гримм.

— Огонь, огонь, огонь! — поддержал его Криди, передавая команду артиллерийским расчетам.

Семь орудий «Хищницы» грянули едва ли не одновременно. Пускай его люди получили команду стрелять только по вражеским сетям, — угол обзора под днищем «Туманной акулы» не позволял знать наверняка, что заряды минуют корпус корабля, — и тем не менее расчеты сработали отлично. После ряда точных попаданий вражеская подфюзеляжная сеть загорелась, стала отрываться и оседать. Пролетев мимо, несколько неудачно выпущенных разрядов разбились о полностью раскрытый защитный покров «Туманной акулы», не причинив кораблю ни малейшего вреда и обернув судно внезапным зеленоватым свечением.

Гримм явственно ощущал потрясение и растерянность неприятельского экипажа. Не стоило их винить. Чтобы воздушное судно с такой безупречной точностью преследовало противника сквозь завесу тумана — дело неслыханное и даже невероятное.

Но гораздо важнее то, что в этот самый момент канониры «Туманной акулы» лихорадочно опускают дула своих пушек, рассчитывая ответить «Хищнице» огнем в тот самый миг, когда пилот достаточно раскачает судно, чтобы обеспечить им подходящий угол для прицельного залпа.

Гримм подождал, пока вражеский корабль не начнет раскачку всерьез, готовясь дать свой залп по «Хищнице», и уже тогда скомандовал:

— Подъем!

Мистер Кеттл перевел набор высоты на максимум, и Гримм пошатнулся, едва устояв на ногах, хотя и держался за поручень обеими руками. «Хищница» воспарила так же быстро и плавно, как и достойная душа, летящая к своей вечной награде. Восемь вражеских орудий распороли пустое пространство, где только что обреталась «Хищница», со всей яростью отчаянного залпа, но единственный заряд, который все же задел цель, вызвал не более чем ярко-зеленый блик на нижней границе ее защитного покрова.