Воздушная гавань - Джим Батчер (2015)

«Туманную акулу» измотал шторм. Непредсказуемые порывы ветра с яростью обрушивались на воздушное судно, мотая его то в разные стороны, то вверх и вниз. Всю бурю Эспира просидел на полу, надежно затянутый спасательной сбруей, прислонившись к борту спиной. Его подчиненные были десантниками Копья Аврора, привыкшими к скверным погодным условиям во время полета, но после трехдневной болтанки многие из них бывали вынуждены хвататься за ведро, избавляясь от содержимого желудков.

Прикрыв глаза, Эспира постарался впасть в забытье, но спустя какое-то, не поддающееся оценке время Чириако привел его в чувство, хлопнув по плечу:

— Опять… — только и сказал сержант.

Со вздохом Эспира поднялся на ноги. Отцепил от скоб страховочные ремни и вновь начал нелегкий путь вдоль борта «Туманной акулы», целью которого была каюта мадам Кэвендиш.

Эспира устал. Стучаться не было настроения… но просто ворваться в каюту было бы невежливо, а ему еще хотелось увидеть Копье Аврора. Он постучал, и спустя секунду Сарк приоткрыл дверь. Коренастый боерожденный казался исхудавшим, как голодающий кот, зато Сарк был на ногах и довольно резво двигался, несмотря даже на нанесенные ему страшные раны. Бурча что-то себе под нос, он посторонился, впуская Эспиру.

Вид мадам Кэвендиш был пугающим. Волосы растрепаны. Рукава платья закатаны до локтей, пальцы в чернильных пятнах, и даже тонкие запястья густо забрызганы черным. Хмуро сжимая в руке перо, словно все мышцы ее руки давно одеревенели от чрезмерной нагрузки, она яростно строчила что-то на листе бумаги.

На столе рядом с Кэвендиш лежала стопка из сотни таких же страниц: края выровнены с маниакальной точностью, и каждый исписан тем же уверенным, угловатым почерком.

Она завершила страницу, над которой трудилась, самую последнюю, и осторожно подула на нее, чтобы чернила высохли поскорей. Затем аккуратно и точно поместила ее на верх стопки. Блестя глазами, она медленно отодвинулась от края стола и лишь несколько секунд спустя позволила себе заметить присутствие Эспиры.

— Майор, — поздоровалась Кэвендиш.

— Мадам.

— Мне нужны люди. Кто-то из ваших десантников. С этих страниц нужно снять копии, и как можно скорей.

Эспира сдвинул брови, соображая. Неужели эта женщина…

— Мадам? — спросил он. — Вы изложили все на бумаге… по памяти?

— А зачем бы еще мне потребовалось мучиться здесь битых три дня, выводя все эти буквы? — язвительно переспросила Кэвендиш. — Как вы думаете, почему я рассталась с той книгой, когда капитан Рэнсом явилась сообщить, что нас нагнали альбионцы?

— Я… теперь я понимаю, — осторожно сказал Эспира. — Мадам, мне нужно будет справиться, кто из моих людей умеет читать и писать, но вам следует знать, что отнюдь не мастерство каллиграфии привело их в ряды боевого десанта Копья Аврора.

— Само собой, — сказала Кэвендиш. — Тем не менее копии нужно изготовить.

— Если позволите такую дерзость, — сказал Эспира, — я задам еще один прямой вопрос: что такого важного содержится в этой книге?

— Имена, майор, — ответила Кэвендиш, и в глазах ее вспыхнули алчущие, шальные искры. — В ней имена.

* * *

Чудачка с криком уселась в постели и продолжала кричать до тех пор, пока не осознала всю неловкость ситуации. Крики перешли в тихие рыдания, и девушка задрожала всем телом, ощутив бегущие по щекам слезы.

Громко топая, мастер Ферус взбежал по ступеням в ее мансарду — белые волосы всклокочены, в лице беспокойство.

— Чудачка?

Она попыталась заговорить, но голос прозвучал совсем тихо:

— Снова, мастер. Снова тот же сон.

— Расскажи мне, — потребовал старик.

Чудачку била дрожь.