– Да, мы перелетели в Тасманию. Туда, слава господу, японцы тогда ещё не дотянулись, а австралийские и английские гарнизоны были малочисленны, и наши морпехи быстро смогли их зачистить. Нам тоже пришлось принимать участие в этих зачистках. Пару раз бомбили тамошнюю столицу – Хобарт. А базировалась наша эскадрилья на аэродроме у городка Лонсестон. Почти весь 43-й год на Тасмании был курорт. Японцы и австралийцы к нам не лезли, даже их корабли редко заглядывали к берегам Тасмании. Но и наши конвои приходили сюда редко. От силы раз в пару месяцев. Так что мы по большей части были на подножном корму. Основные боевые действия в 43-м были далеко от нас, в Новой Зеландии. А на Тасмании была организована, так сказать, база отдыха. Сюда иногда привозили на отдых после нескольких месяцев боёв подразделения наших морпехов. Здесь было организовано много госпиталей и санаториев для выздоравливающих. Постоянный состав наших гарнизонов маялся бездельем. Но нас, лётчиков, это не касалось. Раз-два в неделю наши эскадрильи летали на бомбёжки в Новую Зеландию.

В самом начале нашего Тасманийского сидения на острове было пять бомбардировочных авиагрупп «В-17», общее количество этих самолётов – около ста двадцати. Наши истребительные авиачасти в Новой Зеландии редко когда могли прикрывать нас во время налётов, и джапы этим пользовались. В каждом вылете мы теряли от одного до пяти самолётов. Ещё большее количество возвращалось с повреждениями. А новые самолёты и запчасти к старым к нам приходили очень редко. Вызвано это было тем, что на морские транспорты «В-17» даже в разобранном состоянии влезал с трудом, а с эвакуацией наших частей из Австралии своим ходом перегнать на Тасманию самолёт, даже с такой большой дальностью полёта, как «В-17», стало практически невозможно[97]. Даже с Гавайев до Новой Зеландии невозможно было дотянуться. Командование даже рассматривало вариант организации промежуточного аэродрома в Антарктиде, чтобы, дозаправившись там, «В-17» могли добраться до чилийской Огненной Земли. Но что-то там не заладилось. И мы продолжали насиловать наши поистрепавшиеся машины, число которых неуклонно уменьшалось. К концу осени 43-го я довёл свой личный счёт сбитых джапов до восьми. И тогда же, в конце осени, наш самолёт сбили.

По-дурацки получилось. Мы уже возвращались, были в паре сотен миль от Тасмании, и к нашей эскадрилье пристроился десяток «Корсаров»[98]. Мы их приняли за своих. Но, как потом оказалось, они были с английского авианосца. Тогда наша эскадрилья лишилась разом трёх самолётов. В том числе и того, на котором я был бортстрелком. Нам сначала повезло. Наш самолёт не падал, а медленно терял высоту, но наш командир – первый лейтенант Бэггет – уже понял, что до Тасмании мы не дотянем, и приказал экипажу прыгать. Из десяти членов нашего экипажа выпрыгнуть смогли только шестеро. И тут случилось то, о чём я до этого только слышал. Английские истребители начали расстреливать нас, опускающихся в океан на парашютах. Им даже удалось поджечь один парашют. Ещё троих наших они убили в воздухе. Я и Бэггет решили притвориться мёртвыми и повисли на стропах безвольными куклами, надеясь, что англичане отстанут. И они вроде бы купились на нашу уловку и собрались уже улетать. Но один из «Корсаров» сбросил скорость и начал нарезать круги вокруг нас с командиром. Он пытался нас рассмотреть и даже открыл фонарь своей кабины. Тогда Бэггет выхватил из кобуры свой пистолет и выпустил по англичанину всю обойму. И… о чудо! «Корсар» вильнул и неуправляемой стрелой понёсся вниз[99]. Нам повезло, что другие англичане уже развернулись и не видели гибели своего товарища.

– Потрясающая история! Думаю, мне стоит найти этого парня и пригласить на наше шоу! Ну а дальше, Тед? Коль мы с тобой сейчас разговариваем, то вы спаслись?

– Да. У нас были надувные плотики. А через пару часов нас подобрала спасательная «Каталина».