Я только вернулась с открытия нашим мэром новой развязки дороги перед въездом в город. Хорошо хоть, на автобусах журналистов отвезли и привезли обратно, так бы еще час, не меньше, добиралась бы до центра. Поэтому начало выступления нашего спецкора я пропустила. У Ирки вообще что-то не ладилось последнее время, сорвалось несколько хороших материалов, а на последней летучке Жора так ее приложил за косяки в последней заметке, что мне ее жалко стало.

Сейчас Ира стояла у моего стола и возмущенно кричала на Марину. У той, кажется, уже глаз начал дергаться. И тут Трегубова заметила меня.

— Это мой контакт! — крикнула она мне с таким гневом, что я невольно сделала шаг назад. — Я с ними три года работаю. Ты же два слова связать не можешь нормально! Да над тобой до сих пор все ржут! Марин, ну как так?! Я не отдам ей «Буян»!

— В кабинет к Архангельскому, живо! — рявкнула прямо мне в ухо невесть откуда взявшаяся Виолетта. — Обе! — Она кивнула Трегубовой и обернулась к смотрящим на происходящее сотрудникам редакции. — Кто-то еще хочет к Жоре заглянуть?

Понятно, что все тут же уткнулись в свои мониторы, а я по-прежнему ничего не понимала, разве что это касалось «Буяна», то есть холдинга Бессмертного.

Я его уже больше двух недель не видела, с той самой ярмарки. Заметку я тогда написала, Жора даже похвалил и ничего не сказал, что опять ничего не разузнала про Кощееву невесту. Про книгу и то, что Кощей мне туда написал, я вообще никому не сказала. Включая Ваню. Не знаю, мне просто кажется, что Кощей это написал только для меня. А Елисеева постоянно гоняют на разные мероприятия, а еще он постоянно где-то пропадает со своими «источниками», потому что в редакции я его практически не видела. Так, «привет-пока», но каждый раз, когда мы, пусть и ненадолго, пересекались, я чувствовала, что все внимание Елисеева принадлежит мне. Вообще, я сама удивляюсь, почему до сих пор не влюбилась в него. Ведь ни с кем мне никогда не было так хорошо, как с ним, никто не понимал меня лучше него. С ним даже помолчать одно удовольствие.

— Что за кошачий визг на всю редакцию, Ир? — устало спросил Архангельский, как только мы втроем зашли в его кабинет. — Не весна еще, чтобы так орать.

Рядом хмыкнула Соколовская, а я по-прежнему не понимала, что здесь делаю.

— Жора, я спецкор, я четыре года здесь работаю, но такое… — Тут она презрительно посмотрела на меня и закончила: — Впервые!

— Все бывает впервые, Ир. Что случилось?

— Завтра большая пресс-конференция «Буяна» и «Аркадии». Они договор подписывают, будет сам Бессмертный, он уже сто лет на таких мероприятиях не появлялся. У меня к нему столько вопросов!

— И что?

— Да то, что меня не позвали! — заверещала Трегубова. — Меня. Не. Позвали. Первый раз такое. Я с Ладой вообще дружу, но даже она ничего сделать не может! И все потому, что от «Честного слова» Кощей, видите ли, хочет видеть ее! — Тут она ткнула в мою сторону пальцем с таким видом, словно царица, приказавшая казнить холопку за страшное преступление. — У нас теперь эта выскочка спецкор? Жора, я не понимаю!

— Ты так визжишь, будто это на тебе Бессмертный решил жениться, а теперь резко передумал. Я не вижу никакой проблемы в том, чтобы вы пошли вместе. Просто аккредитуйся…

— Они никого больше не приглашают! Только тех, кто в списках, согласованных с руководством.

Ира чуть не плакала. Я ее понимаю: такой удар по самолюбию. Ладно она грызлась с Елисеевым за первую полосу в газете, но проиграть мне? И это притом, что я с ней и не воевала.

— А ты что скажешь? С чего это Бессмертный тебя позвал, а? — Жора повернулся и вперил в меня подозрительный взгляд. — Выкладывай!

— Ничего не знаю, — честно призналась я. — Никуда меня Кощей не звал. Да он, наверное, и не помнит уже обо мне.

— Это вряд ли. Приглашение пришло лично тебе, просто на общую почту еще продублировали, — пояснила Виолетта. — Так, значит, ты не знала?