Я его достану! - Алина Ланская (2020)

— У Изы срочные дела, она вернулась домой. Не переживайте, мне помогут сотрудницы представительства, так что никаких неудобств. Теперь по поводу сегодняшнего дня…

Я не слушала Ладу, мне сейчас было совершенно не до красот Енисея и достопримечательностей Красноярска, хотя в любой другой ситуации я первая забросала бы ее вопросами. Сейчас меня больше всего волновало, как он, что чувствует. Он был такой счастливый и радостный вчера, а потом сказал «рано праздновать» и отправил на самолет. А я так злилась на него, придушить хотела… Вот дурочка! А если бы с ним и правда что случилось? А если я его вообще больше никогда не увижу?! Не представляю, как ему сейчас плохо. Смерть — это ужасно.

— …Итак, через сорок минут всех жду у входа. — В мои грустные мысли ворвался командный голос Лады. — Надеюсь, телефоны у всех заряжены, виды здесь потрясающие.

— Обязательно всем ехать? — воскликнула я и тут же пожалела. На меня все удивленно обернулись.

— Кстати, — оживилась Света, — а где ты вообще вчера была? Мы тебя потеряли, даже Ваня не знал.

Ощущение, как будто я в детском саду и вокруг меня вся группа собралась. Да какая вам…

— Кстати, о вчерашнем! — громко сказала Лада, и по тону ее было понятно: ничего хорошего не жди. — Василиса! Нужно было заранее сказать, что у вас здесь дальние родственники и вы намерены были провести с ними весь день. К чему такая таинственность? Никто бы вас не съел за правду. Это ко всем относится. — Она обернулась почему-то к Сереге. — Если у кого в Красноярске есть родня или друзья, прошу сразу сказать. У тебя-то наверняка есть здесь с кем бухнуть!

Вокруг все засмеялись, начали подкалывать Сергея, который в ответ лениво отшучивался. На меня никто не смотрел. Лада! Вот это да! Она мне не очень нравилась: слишком жесткая, цепкая, властная — на Виолетту чем-то похожа. И очень умная, кстати, как и Соколовская. Создать из ничего мне такое алиби, а потом увести все внимание — это надо уметь. Лада, определенно, профи.

Народ медленно расходился по номерам, кто-то сразу пошел на улицу, благо погода на улице была солнечная. А я так и сидела за столом, держа в руках мобильный. Есть не хотелось, сейчас я особенно ясно чувствовала, что совсем не голодна. Единственное, чего я хотела, — это услышать его голос и сказать ему, как я сочувствую и переживаю. Что очень хочу помочь ему хоть в чем-нибудь, облегчить его боль, боль потери.

В номер я возвращаться не стала, просто нашла укромный уголок в фойе, где не было никого. И набрала его номер, но тут же нажала на отбой, пока звонок не прошел. Трусиха! Да после вчерашнего он может и не захотеть со мной разговаривать. Это так эгоистично с моей стороны — приставать к нему со своим сочувствием.

Телефон ожил в руке в тот момент, когда я ругала себя за то, что молчала почти всю дорогу в аэропорт. Может, надо было поговорить нормально?

«Вот сейчас и поговори!» — возникла мысль в голове, когда я пялилась на экран. Он позвонил? Он перезвонил мне?

— П-привет. — Голос дрогнул, я волновалась, не знала, чего от него ожидать.

— Кирилл Павлов умер, папа Изы.

Голос был безжизненным, я едва узнала его. Не было привычной мягкой иронии. Была боль, которую он стремился скрыть, но она все равно вырывалась наружу. Я чувствовала ее, нельзя было не почувствовать.

— Бедная Иза. Бедный вы… ты. Мне очень жаль, — еле слышно произнесла я, голос меня не слушался. Слезы подступали к горлу, боялась, что сейчас зареву. — Я… Но вы же говорили… он операцию успешно перенес?

— Нет, Василиса. — Голос стал намного мягче и сейчас куда больше похожим на себя. — Врачи ошиблись. Папа позвонил, когда ты уже летела в Красноярск. — Он помолчал. — Мы с Изой улетели, как только вещи собрали.

— Как она?

— Не в себе.

— Понятно. Он был дорог тебе, да? — Глупый вопрос. Конечно, дорог. Никогда не забуду, как Олег расслабился, когда услышал про операцию, каким был счастливым тогда, в машине. — Прости, я…