Я не провидица - Кристина Леола (2020)

Велесов смеется:

— Завтра увидишь и поймешь.

Не увижу, не пойму. Я вдруг осознаю это совершенно отчетливо. Не будет ни мозгов, ни ужинов. Ничего уже не будет. Но не в силах объяснить это свое предчувствие, я как всегда трусливо заталкиваю его поглубже, а сама еще сильнее вжимаюсь в Велесова.

Как в последний раз.

7. Что в имени тебе моем

Так странно, боль оставляет следы на наших лицах и делает нас похожими друг на друга.

(с) Стивен Кинг

Мне снится Лиса. В этом сне ей примерно как мне сейчас, значит мне самой едва исполнилось десять. Я пытаюсь что-то приготовить на неудобной новой плите, а сестра прямо здесь, в шаге от меня, ссорится по телефону с мужем.

— Зачем ты его позвал?! Я не просто так отказывалась. Он опасен, Олег, он… не поддается.

Ответа я не слышу, да и сам разговор мне не особенно интересен, их супружеские войны давно приелись, но на сей раз реакция Лисы неожиданно пугает.

Потому что она перестает кричать. И вообще больше ничего не говорит. Просто начинает тихо плакать. Беззвучно глотает слезы, вытирает щеки свободной от телефона рукой, некрасиво размазывая тушь, и молчит, молчит, молчит. Возможно, слушает мужа. А потом поднимает на меня жуткие, почти бесцветные глаза и вздрагивает, будто до этого и не подозревала о моем присутствии.

— Кто не поддается? — спрашиваю я.

Но Лиса лишь зажимает рот и мотает головой.

— Кто не поддается?

Почему-то кажется, что ответ на этот вопрос может все изменить.

— Кто?! — Я почти кричу и просыпаюсь от этого крика, даже в реальном мире ощущая запах сгоревшей яичницы.

Велесова уже нет, но подушка еще теплая, значит сейчас около восьми. Я какое-то время лежу на его половине кровати, впитываю это тепло в последний раз и жду, пока успокоится сердце. Тщетно. Ужас с каждой секундой только нарастает, и я, не выдержав, сбегаю в «свою» комнату.

Контрастный душ помогает. Замедлить пульс, но не выбросить странный сон из головы. И сон ли?..

Полдня я мечусь из угла в угол, решая, уйти сразу или дождаться. Первый вариант безопаснее, второй… второй дарует хоть какую-то надежду. Да, я все еще сомневаюсь в грядущем исходе, верю, что просто перенервничала из-за недели спокойной и счастливой жизни. Но интуиция вопит о надвигающейся катастрофе, и пусть я не знаю точно, почему и как именно все закончится, боль неизбежна, хоть сбегай, хоть встречай ее лицом к лицу.

Я остаюсь.

Велесова нет долго, слишком долго. За окном уже темно. Яновна сообщает, что приготовила ужин и исчезает — не то растворяется где-то в доме, не то и вовсе уходит, давая нам простор для эпичный битвы. Но я уже решила, что сражаться не стану. Мне бы только выслушать, понять…

Несмотря на нервное напряжение, я умудряюсь задремать и просыпаюсь от грубого тычка в плечо.

— Идем, — говорит нависший над кроватью Никита.

Иду. И невольно думаю, что мне б сейчас не джинсы и кроссовки, а рубище какое-нибудь и босиком. Или в каком там виде несчастные всходили на эшафот?

Велесов ждет в кабинете, за столом, будто и не сердце мне рвать собрался, а собеседование проводить. Я относительно спокойно устраиваюсь на приготовленном стуле напротив, Никита остается за дверью. Камера, мотор…

— Я разочарован.

Окей, я тоже. Молчу, смотрю на его руки, сложенные поверх моего блокнота, и надеюсь, что слезы удастся сдержать, а то они уже близко.

— Не спросишь, чем?

Пожимаю плечами, криво улыбаюсь:

— Прозой жизни?

— Ты точно экстрасенс, — качает головой Велесов. — Да, все оказалось слишком прозаично.

Зря я, наверное, рот открыла. Лучше и дальше молчать. Пусть выговорится, вывалит все, что он там наскреб, а мне лучше поберечься, чтобы потом были силы встать и уйти. Не хватало только развлекать его прозаичными обмороками.