Ученица дракона - Марина Халкиди (2020)

А Джона с любопытством юности искала ответы, и отголоски обряда, что она уловила, заставляли ее испуганно смотреть на мать, желая, чтобы день передачи власти наступил еще нескоро.

Вернувшись во дворец, девушка остановилась перед дверью. Она осторожно постучала, чтобы не потревожить покой отца, который в последние годы почему-то практически не покидал стен одной комнаты. И услышав глухое да, она вошла в кабинет отца, предпочитавшего часто и спать на неудобном диване, а не мягкой кровати в своих апартаментах в западной части дворца.

Джона сбросила ненавистное черное покрывало, не понимая и этого странного обычая — носить темные одежды, скрывающие лицо. Порой она думала, что у мельхеров слишком много традиций и ритуалов, которым они безукоризненно следовали. А юность была не только любознательна, она требовала и свободы. Так что Джона чувствовала себя сразу в двух тюрьмах — в проклятом мире и в коконе этикета и ритуалов.

И только с отцом она чувствовала себя настоящей. Правда раньше она была сама собой и со старым драконом, который знал столько прекрасных историй. Но сейчас она не верила ему. Сейчас она знала правду, так что привязанности к Бертейну уже не было. По крайней мере Джона пыталась себя в этом убедить.

Мужчина в кабинете задумчиво стоял у окна, наблюдая за песчаной бурей, которая кружилась за прозрачной преградой стекла. Пески, пыль и тлен — это было все, что он наблюдал в окно на протяжении многих лет, проклиная свое бессмертие, но не решаясь все же оборвать собственную жизнь.

— Отец, — позвала девушка.

Ортон Хотон скупо улыбнулся, даже не обернувшись к дочери, чтобы она не увидела его лица, и в особенности глаз.

— Проходи, дитя.

Джона вздохнула, не только мать, но и отец все еще относились к ней как к ребенку. Но она не стала настаивать, что уже взрослая, только ее поступки могли доказать им ее состоятельность.

Джона бегло осмотрела комнату, поднос с едой был нетронут. Девушка испуганно сглотнула, в последнее время этот поднос все чаще оставался полным. И только магия поддерживала жизнь в бессмертном, но все еще человеческом теле Хотона. Девушка принялась наводить порядок в кабинете, хотя каждая мелочь и так лежала на своем месте. Но Джона не могла просто стоять на месте и глазеть на несчастный поднос с едой. Да и скрыть свое беспокойство было сложно.

Ортон обернулся, когда услышал песню, которую в детстве пел дочери и которую очень давно пела ему мать, до того, как повторно вышла замуж.

— Ты давно не улыбалась.

— Наследница Памелы открыла врата, вернее только приоткрыла их и призвала трех мельхеров в Изолеру. Но где трое, там скоро будут и другие мельхеры.

Ортон вздрогнул, что не укрылось от дочери, хотя она и не понимала, что так взволновало отца. Ей даже показалось, что она увидел страх в его глазах.

Хотон присел в кресло, в котором проводил долгие часы. И когда у него не было сил смотреть на песчаную бурю, он смотрел на камин. И пламя костра напоминало ему другой огонь — драконий. И тогда человек подходил вновь к окну и искал взглядом старую башню, в которой томился дракон, некогда бывший его другом.

Бывших друзей разделяли, казалось, только метры, но на самом деле их разделяли принятые решения, которые и привели их всех в этот мир и старый замок с ветром, гуляющим в щелях стен. И этот ветер порой шептал голосами тех, кто некогда жил в этом мире. Ведь никого из них не осталось. Мельхеры убили всех. Хотон сжал кулаки. Это было решение Нерии — провести массовые убийства. Она назвала это ритуалом. Но ее попытка провалилась, мельхеры не вырвались из своей тюрьмы. Нет, они остались в ней, чтобы наблюдать за тем, во что они обратили некогда цветущий мир.