Лампа Ночи - Джек Вэнс (1996)

— Полагаю, по местным стандартам я заслужил очень низкого и несколько грязного тамзура, — проговорил докладчик с усмешкой. — Уверен, что использую слово неверно, но дело не в том. Я посвятил расшифровке записей многие годы и не могу представить никаких плодов моей работы. Я не заслужил даже пенсии от моего родного университета. Меня отчислили с кафедры еще десять лет назад. И все же я иду к своей цели. Вас может даже удивить тот факт, что сейчас я собираюсь опробовать несколько новых подходов к загадке и отчаянно нервничаю: а вдруг они все-таки раскроют тайну проклятых записей? Я с нетерпением жду возвращения в свой кабинет и не хочу даже допускать мысли о том, что, может быть, буду в очередной раз обманут космосом.

Но вот что я должен сказать. Здесь, в этом зале, как всегда лощеный и не дающий никакого повода усомниться в правильности его теорий, сидит Клуа Хутсенрайтер. Однажды я работал с ним, и все наши сотрудники называли его не иначе как «Беззаботный Клуа». Каждый вечер он забирал общественные деньги для азартных игр. Правда, потом он сменил имя на Дина и оказался в институте на высоких должностях. Как такое могло случиться?

Более того, он женился на обманутой наследнице, совершенно не предупредив ее о своих прежних…

Хутсенрайтер вскочил на ноги.

— Где председатель конференции!? До каких пор мы будем терпеть эти сумасшедшие речи? Это же откровения больного! Эй, стражи порядка, делайте свое дело! Избавьте нас от этого демона словесной гнусности!

Лауриц Мур действительно появился на кафедре и с большим хладнокровием помог старому профессору спуститься со ступенек, несмотря на то, что тот возражал, собираясь рассказать публике еще несколько анекдотов, представляющих, по его мнению, большой интерес.

— Еще сегодня днем вы услышите, как Беззаботный Клуа предпримет попытки очернить меня! Будьте настороже! Вы услышите лишь инсинуации и софистику…

Мур попытался объявить перерыв, но Хэйп снова закричал:

— Вижу, что мне так и не дадут говорить, но предупреждаю вас: держите кошельки при себе, пока среди вас Клуа Хутсенрайтер. Не давайте ему денег, господа! Увы! Жизнь моя подходит к концу, и, несмотря на то, что в минувшие золотые годы я расшифровал немало письмен, карьера моя не удалась. Так вот, я подозреваю Клуа Хутсенрайтера в том, что он сфабриковал эти проклятые дощечки и спрятал их там, где я собирался искать. И он знал это! Так виновен он или невиновен в этом преступлении? Посмотрите на его лицо, вы видите, как он улыбается? И это не улыбка невинности! На этом, дамы и господа, я заканчиваю свой доклад.

После этих слов Кирилл Хэйп поклонился Муру и сам спустился в зал под бурные аплодисменты аудитории.

— Совершенно странный доклад, — заметил Хайлир.

— Странный или нет, но Хутсенрайтер выглядит бледновато, — улыбнулась Алтея.

— Предоставляю слово профессору Хайлиру Фэйту из Тайнета, Галингейл. Его темой, насколько я понял, являются некоторые аспекты эстетической символистики.

Хайлир стал пробираться по проходу между рядами. Это было для него делом привычным, обычно он чувствовал себя на кафедре как рыба в воде. Но сегодня в зале сидел Хутсенрайтер, и это мешало. Хайлир изо всех сил старался не смотреть туда, где из-под нелепого синего кепи сверкали злые глаза.