Новые мосты - Галина Гончарова (2022)

Адриенна выглядела непозволительно красивой. Черные волосы дана не стала заплетать в привычную косу, вместо этого распустила их и перехватила по лбу серебряной лентой. Черное платье сливалось с черным шелком волос. Серебряное нижнее платье переливалось в свете свечей. И никаких украшений. Девушкам они не полагаются, да и ни к чему.

Рядом с ней разнаряженными курицами казались и эданна Сусанна, и эданна Фабиана. И обе прекрасно это понимали.

– Рада знакомству, эданна Маньи.

– Очаровательное дитя, Сусанночка.

– Дан Вентурини. Его дочь, эданна Леони, ее сын, дан Леони.

– Какое милое дитя! Подойди сюда, малыш, хочешь засахаренную грушу?

Если Фабиана решила показать, как она любит детей, – зря. Анжело поддаваться не собирался.

– Нет!

– Я решила не брать с собой своих малышей, сейчас такая плохая погода…

– Какая жалость! – Леонардо смотрел на эданну глазами расстроенного спаниеля. Простите, собачки. – Обожаю детей. А ваши такие очаровательные и умные, так воспитаны… все в свою восхитительную маму.

Эданна расплылась в улыбке. Ах, хвалите меня, хвалите…

Адриенна потихоньку сместилась к камину. Протянула руки к огню. Такому живому, теплому, уютному, настоящему… Да, настоящему.

Танец пламени не обманывает, а вот слова Леонардо – фальшивка. И слова эданны Фабианы – тоже фальшивка, это чувствуется, как будто в зале звенят расстроенные лютни и струны перебирают корявые кривые руки.

Они поют друг другу, они фальшивят, лгут, подличают… но сказать правду – как?

Мне нужны деньги, и я согласен терпеть твое страхолюдие.

Мне нужен молодой муж, и я готова за это платить.

Все присутствующие это видят, понимают… и молчат. Как сказать такое вслух? И куда потом девать и взбешенную эданну, и противного Леонардо?

Лучше уж помолчать. И пусть выписывают вензеля друг напротив друга. Авось да и сшипятся?

Адриенна смотрела в камин и думала про Энцо.

Ни весточки. Ничего…

Он не имеет права ей писать. Она чужая невеста.

Она не имеет права о нем думать. Но думает чаще, чем хотелось бы… и почему-то ей кажется, что там, далеко, в столице, сердце Лоренцо Феретти бьется в такт с ее сердцем.

Он тоже думает о ней, вспоминает, и у Адриенны становится теплее на душе. Хотя они не сказали ни слова о любви.

Наверное, и не скажут никогда. И все, что ей будет доступно, – это вот так… стоять, смотреть в огонь, чувствовать на груди тяжесть медного крестика.

Больно.

Почему так больно?

Адриенна привычно глубоко вздохнула, унимая тоску. Она знает, любая боль проходит рано или поздно. Даже самая страшная. Только вот рано – или поздно? И не будет ли это слишком поздно?

Позади ворковали «влюбленные» Фабиана и Лоренцо. СибЛевран готовился встречать Рождество.

* * *

– Дорогой, ты был сегодня восхитителен!

Эданна Ческа улыбнулась своему высочайшему любовнику. Вытянула ножку, полюбовалась собой… великолепное зеркало!

Только что оно отражало весьма фривольную картину…

– Принеси вина, любовь моя. И иди сюда. – Филиппо поманил любовницу пальцем.

Эданна улыбнулась еще обворожительнее:

– Конечно, мальчик мой. Уже несу.

– Где ты взяла это зеркало? Я хочу такое же в свою спальню. Чтобы ты навещала меня, и я смотрел… ты в нем чудесна.

– Так забери его, – пожала плечами Ческа. – Таких сейчас не найдешь, это работа мастера Сальвадори.

– Мастер Сальвадори?

Филиппо о нем особенно и не помнил, вот еще… Ческа не стала просвещать любовника. К чему?

– А пока…

Она поднесла кубок к губам и сделала глоток, показывая, что не отравлено.

Алые капли вина покатились по полным губам, по груди, скатились в ложбинку, больше открытую, чем прикрытую пеньюаром из белых кружев, Ческа провела вслед им пальцем…