Вторая смена - Лариса Романовская (2014)

Сперва она удалила рекламную требуху про распродажи в косметических и шмоточных магазинах. Потом осторожно распаковала сообщения с дежурного номера Конторы: Иру трижды просили сдать задолженность по отчетам, обложили штрафом за невыполненную работу, а ближе к Новому году – и вовсе уволили из Отладчиков, сославшись на ничего (пока что!) ей не говорящий приказ. Были звонки и сообщения с мирского места работы – их она даже просматривать не стала. Зимой Ирочку разыскивал уже неактуальный кавалер, но к началу весны он угомонился.

В первые дни после смерти ее очень хотела услышать Марфа. Сперва конспирировалась, писала намеками. Потом, отчаявшись, выложила всю правду: про клятву на камнях, про то, как погибла Дора Гурвич. «Не выдержу, пойду каяться».

– Вот дура-то, – вздохнула Ирочка, сама не зная, кого именно имеет в виду – то ли сгинувшую ни за грош рыжую Дорку, то ли недалекую бывшую ассистентку.

На экране мелькнуло долгожданное «Ростинька». Всего три сообщения, так ведь не в количестве дело. «С солнышком! Мама, с тобой все в порядке?», «Поздравляю с Новым годом и Рождеством, желаю счастья, денег и любви» (это он всем, веерной рассылкой) и традиционное «Мама, я женюсь!».

А Лена, дочь родная, вообще не проявилась. Ирочка и не ожидала, что она звонить или писать будет, но ведь обидно. Лет семьдесят назад, когда они вдрызг разругались, Лена хоть телеграммы слала: «Не нужны мне твои деньги!» или там «У меня все хорошо, не звони больше». Молодая еще, категоричная. Жаль только, что попала под Савкино влияние. Но это пройдет, слезет с Лены идейная шелуха сторожевой жизни. Еще пара жизней, и поумнеет. Обязательно.

Ирочка затянулась в последний раз и начала открывать сообщения, присланные с номера, обозначенного кратким «Анюта».

«Тут живут ко́ты пушистые. Я их креветками кормила», «Поздравляю с зимним солнышком. Пусть ты будешь счастливая», «Мама Ира, я уже в Москве», «Мама Ира забери меня отсюда», «Мама Ира у меня больше аммы нет», «Я хочу домой», «Мама Ир ты приедешь за мной?».

На губах стало солоно, будто она не молоко пила, а рыбный бульон. По жаркой розовой коже слезы не скользили, высыхали на ходу.

«Позвони», «Мама Ира, я тебя очень люблю», «Не хочу мыть голову а мне велят», «У меня теперь новая школа», «Мама Ира ты можешь взять меня после уроков?», «Мне поставили 5 за контрольную», «Ты меня больше не любишь?».

Рука не поднималась такое удалять. Пусть останется, на память. Анечка свою маму-Иру не забудет, а вот любовь и доверие у нее пройдут. Уже прошли. Выросла из них Аня, как из детских игр и книжек. Только след от них надолго остается. От любви – тоже.

«Я скучаю», «Женька дура. Я ее ненавижу», «Мне папа купил новый компьютер. Он розовый!», «Я не хочу спать. Поговори со мной?», «Мама Ира ты живая?».

Последнее сообщение – три недели назад. Надо поскорее остальное прочесть и телефон выключить. Вдруг Аня позвонит, а Ирочка не сдержится, примет вызов.

Пятерка за контрольную – это по какому предмету? Аня «Окружающий мир» не любит, занудный он. Папа теперь есть какой-то: неужели Марфуша выкрутилась, да еще и замуж вышла? Ой, вряд ли. Эта мышь церковная на амуры не способна. Наверное, удочерили Аню, взяли в Сторожевую семью. Не надо знать, к кому именно, а все равно придется. Женька вон какая-то ее обижает! Поубивала бы!

– Алинка! Ты меня слышишь вообще или нет? Оторви ты морду от компьютера! С тобой родная мать разговаривает…

– Я сижу работаю! Нет, ты опять приперлась и зудишь!

– Работает! Сидит, задницу наращивает, а я на нее горбаться тут!

Голоса звучали гулко, словно не за стеной, а прямо у Ирочки в черепной коробке. Так бывает, когда плачешь и когда ничего поправить нельзя. Гормоны, обычная встряска после линьки.