Вторая смена - Лариса Романовская (2014)

– Правильно. Только смотреть будешь не на одну Озерную, а на всех нас. Хочешь, недостатки ищи, хочешь – достоинства. Мы тебе как пациенты будем. Наблюдай. Следи за курсом лечения и соблюдением режима. Нравится аналогия?

– Неплохо. Савва Севастьянович, а работать мне с группой или отдельно?

– В общей связке. Но докладывать – лично мне. И еще, имей в виду: клятву на камнях, на тему секретности, я с тебя брать не стану, но…

– Так сильно доверяете? Извините, что перебила.

– Нет. Тебе болтать не с кем, ты сама не доверяешь никому, ни мне, ни себе. Характер ежиный. Или я ошибся, и у тебя подружки есть?

– У меня есть коллеги. Курс в Шварце. Соседи. Этого достаточно?

– Вполне.

– Я могу приступать?

– Ты можешь чаю попить, а то остыл уже. И держи яблочко… Это гольден, он не седативный, наоборот, как стимулятор действует. Запомни: если яблоко творишь, а оно с красными полосками получается, как анисовка, в нем кофеина много. А если гольден или ренет Симиренко, то там танины, по эффекту воздействия на чай похоже.

16 февраля 2009 года, понедельник

К девятому классу вас стало двенадцать.

Всех звали по прозвищам – это закон.

Был Клюква. Был Змей (он умел целоваться).

Был Веник, Матрешка и Витька-Гиббон.

Подъездные прерии – метр на четыре.

Дружили с продленки. Бухали с утра.

Домой с дискача на бровях приходили.

И ты им, конечно, была как сестра.

Но все же смирились: «Да, твой – классный парень».

И Веник на свадьбе свидетелем был.

А Клюква, который играл на гитаре,

Заныкался в ванной, но бритву забыл.

Асфальт переложен. Фонарь перевешен.

На месте беседки растут гаражи.

Пространство вдруг стало скучнее и меньше.

Сдувается жизнь. Продолжается жизнь.

У жизни – три зуба, пинетки и соска.

Детсадовский утренник, коклюш, фингал.

Случайные встречи. Дурные вопросы.

«Женился». «Уехал». «Куда-то пропал».

«Ты все хорошеешь». «Угу, плюс пятнадцать,

Прости, мне в сберкассу». «Ну ладно, пока».

У глаз вдруг морщины. Во рту вдруг пластмасса.

Из кофточки вширь выпирают бока.

Футбол не досмотрен, бульон не доварен.

От старой косухи воняет котом.

«Ты помнишь, как Клюква лабал на гитаре?»

«Кто? Клюква? Так он же разбился потом».

Пятнадцать лет вместе: «Какая там свадьба,

Стеклянная?» «По хрен, давай побыстрей».

Вы мчитесь ползком по окопу кровати,

Пока ваш наследник тусит во дворе.

Выходите вместе. Хотели на рынок.

Но вот забрели. Так, минутный порыв.

Подъездный навес прочно занят другими.

Они вас, увы, называют на «вы».

Они не боятся ни Бога, ни черта,

Ни жизни, ни завуча. Бреют усы.

Сын Машки Твардовской – для них просто Твердый,

А Серый-с-гитарой – ваш собственный сын.

«Вам место на кухне». Молчит, но все слышно.

Их юность спасает надежной броней

От страха быть старым, ненужным и лишним.

Ну что ему скажешь? «Сережа, домой».

21.09.10

– Женя, а сколько мне лет должно исполниться, чтобы имя на другое поменять?

– Где-то восемьдесят. Если естественным путем.

– А если я ждать не хочу?

– Э-э-э… – Вот тебе и раз. Анечка умереть раньше времени решила? – У тебя там все нормально? Тебе кто-то что-то сказал?

– Ты.

Обычно, когда Анька мне из своего лицея звонит, там такой гвалт, что не только голоса, но и эмоции через мобильник выплескиваются. А сейчас тишина. Стерильная, как в Марфином районе.

– Тебе еще рано про такое думать! Когда станешь старенькой, то…

– Почему рано? Мне мое имя надоело, хочу быть Алисой! Ты мне поможешь?

– Ты где вообще?