Стеклянный цветок (Сборник) - Джордж Мартин

— Третий этаж, — бросил тот, едва взглянув на Рэнди, и вновь углубился в яркий глянцевый журнал, лежавший у него на коленях.

Кабина допотопного лифта с железной решеткой, которую надлежало отодвигать вручную, минут пять грохотала и раскачивалась, но все же подняла Рэнди на третий этаж. Шумахер задумчиво курил, сидя за своим столом.

— Посмотри в окно, — обратился он к Рэнди, едва та успела переступить порог. На тротуаре стояла девица в мини-юбке и мокрой от дождя облегающей футболке. — На ней же нет лифчика, — заметил Барри. — А ведь торчит не где-нибудь, а перед «Замком». Забывают, что в этом кинотеатре состоялась премьера «Унесенных ветром». Да и многих других замечательных фильмов… — Состроив недовольную гримасу, он толчком ноги развернул вращающееся кресло и затушил окурок в пепельнице. — Да, все течет, все изменяется.

— А я плакала, когда умерла мама Бэмби, — призналась Рэнди.

— Ты смотрела «Бэмби» в «Замке»? — спросил Шумахер. Рэнди кивнула.

— Помню, меня туда привел отец, но он не плакал. Вообще, плачущим я его видела лишь однажды, но это было много позже и, конечно, не в кино.

— Фрэнк был замечательным человеком, — заметил Шумахер задумчиво.

За последние годы Барри располнел и облысел, но одевался по-прежнему безукоризненно. Рэнди помнила его молоденьким поджарым репортером. В те годы он каждую неделю по средам приходил к отцу составить партию в покер. Он шутливо ухаживал за Рэнди, обещая жениться, когда она подрастет. Оба весело смеялись этим нехитрым шуткам. Теперь же Шумахер стал совсем другим человеком; казалось, он не улыбался с победы Кеннеди на президентских выборах.

— Так чем я могу тебе помочь? — спросил Барри, немного помолчав.

— Расскажи мне об убийстве на Парковой улице все, что не попало в газету, — попросила Рэнди, садясь в кресло напротив.

— С чего ты взяла, что наша газета что-то утаила? — ответил вопросом на вопрос Шумахер.

— Разве ты забыл, что мой отец был полицейским? Именно поэтому мне известно, что полиция часто просит вас не публиковать некоторые подробности уголовных дел.

— Просить-то нас просят, но мы, как правило, имеем свое мнение на этот счет. — Барри зажег очередную сигарету.

— И на этот раз тоже? Барри, пожав плечами, пробурчал:

— Некрасивое дело. Ужасное. Но мы написали о нем. Ведь так?

— В статье сообщалось, что жертву изуродовали. Что конкретно это значит?

— Там на полке стоит толковый словарь. Загляни в него и все поймешь.

— Значение слова мне известно, — сказала Рэнди, удивляясь тому, что Барри-то, оказывается, изменился к худшему не только внешне.

— Тогда тебе, наверное, известно, что наш «Курьер» читают и дети. Ты хочешь, чтобы мы заполнили свои страницы жуткими подробностями?

— Я говорю вовсе не о том, что следует, а чего не следует печатать в «Курьере». Мне лишь хочется знать подробности этого дела. У полиции есть версия, что девушка-калека была Убита животным?

Барри, дернув головой, встретился с Рэнди глазами, и та на секунду увидела за стеклами его очков намек на ту теплоту, что была когда-то между ними.

— Убита животным? — переспросил Барри мягко. — С чего ты взяла? Тебя, наверное, волнует не смерть Джоан Соренсон, а смерть твоего отца? — Барри поднялся, обошел вокруг стола, положил руку на плечо Рэнди и заглянул в ее глаза. — Рэнди, солнышко, не терзай себя. Я тоже любил Фрэнка, но он мертв. Мертв вот уже… Подумать только, прошло уже почти двадцать лет! Коронер пришел к заключению, что твоего отца загрызла бешеная собака, и сомневаться в этом нет ни малейших оснований.

— Перед смертью отец полностью разрядил барабан своего револьвера. Ты можешь представить бешеную собаку, которая получила бы целых шесть пуль тридцать восьмого калибра и осталась в живых?

— Возможно, Фрэнк промазал, — предположил Барри.