Стеклянный цветок (Сборник) - Джордж Мартин

— Брюс?! — Банниш изобразил удивление, — Это что-то новенькое, Стюарт. Ты и впрямь изменился. Раньше ты звал меня по-другому — ведь это с твоей легкой руки ко мне прилипло имечко Брюсик. Боже, как я его ненавидел! Меня от него тошнило. Сколько раз я просил не называть меня Брюсиком, ты помнишь? Годика через три при встрече ты подошел ко мне и сказал, что, поразмыслив на досуге, вынужден согласиться: имя Брюсик не очень подходит шахматисту первой категории, совершеннолетнему и к тому же офицеру запаса. Меня так растрогали твои слова, что я запомнил всю речь целиком, хотя от неожиданности не сразу нашелся с ответом и сказал только: «Ладно, давно пора», — а ты ухмыльнулся и добавил: да, мол, с Брюсиком покончено навсегда. С этого момента, заявил ты, вы будете звать меня Банни[34].

Кэти рассмеялась, Дельмарио поперхнулся и прыснул фонтаном коктейля, Питер же почувствовал только холод в груди. Хотя Банниш произнес свой монолог, задумчиво улыбаясь, тон его оставался более чем желчным. Экс тоже не выказал признаков веселья. Пытаясь придумать какую-нибудь другую тему, Питер глотнул пива и услышал свой поспешный вопрос:

— А кто из вас не бросил игру? Все посмотрели на него.

— Ик… игру? — переспросил Дельмарио, мигнул осоловевшими глазами и огорченно воззрился на свой пустой бокал.

— Не стесняйся, наливай, — дружески посоветовал хозяин, — ты ведь уже сориентировался, где туг что. — И когда Дельмарио нетвердой походкой двинулся к бару, улыбнулся Питеру. — Ты, конечно, имеешь в виду шахматы.

— Вот именно, — подтвердил Питер, оглядываясь на Экса. — Неужели мы забыли, что это такое? Неужели все бросили это удивительное развлечение с белыми и черными фигурками и двухциферблатными часами? Экс пожал плечами.

— Я был слишком занят. Рейтинговые партии не играл с окончания колледжа. Вернулся Стив. В его полном бокале тихонько звякали кубики льда.

— А я играл, — заявил он и, плюхнувшись в кресло, уставился в холодный камин. — Всего пять лет как перестал… Плохие были времена… Я сменил несколько мест работы, жена от меня ушла… Банни обставил меня по всем статьям. Ч-черт. С какой бы идеей я ни сунулся, выяснялось, что он уже получил на нее патент. А я-то ничего другого не умел… Тогда и начал закладывать, — Он ухмыльнулся и отхлебнул коктейль, — Ага, за воротник, разумеется. Как раз тогда. Ну и шахматы бросил. Все полетело кувырком. За доской ничего не соображал, проигрывал всем подряд, даже последним придуркам. Рейтинг свалился до второй категории; разве ж это можно стерпеть? — Он выпил еще и посмотрел на Питера, — Чтоб нормально играть, надо это… ну ты понимаешь… Дьявол, никак слова не подберу… Высокомерие, что ли, самоуверенность и тому подобное. В общем, иметь нечто, скрытое в твоем «я», — стержень, вот. А у меня этот самый стержень, или как его там, пропал. Был да сплыл. Мне все не везло да не везло… Глядь, а стержня-то и нет. Ну и шахматы тоже… сплыли. Так я их и бросил. — Стив поднес к губам бокал, поколебался и допил залпом. Закрыл глаза, улыбнулся. — Бросил, — повторил он, — Отыгрался. Завязал. — Хихикнув, Дельмарио встал и снова направился к бару.

— А я — играю, — веско произнес Банниш. — Я стал мастером.

Дельмарио споткнулся, застыл на месте и, медленно обернувшись, метнул на хозяина такой откровенно презрительный, злобный взгляд, что казалось, если бы мог — убил бы. Питер заметил, как задрожали его руки.

— Что ж, я рад за тебя, Брюс, — сказал Э. К. Стюарт, вставая. Он хмуро одернул жилет, — Будь счастлив, радуйся жизни, наслаждайся, ради бога, своим мастерством, своими деньгами и своим Баннишлендом. Позвольте откланяться.

— Как, уже? — огорчился Банниш. — Так скоро? У тебя неотложные дела?