Стеклянный цветок (Сборник) - Джордж Мартин

Септон между тем молил Семерых воззреть на этот бой, разрешить спор и даровать победу правым.

— Нет, — возразил Баэлор. — Мы возьмем турнирные копья.

— Но ведь они сразу ломаются — их такими и делают, — сказал Раймун.

— Помимо этого, в них двенадцать футов длины. Если мы ударим первыми, противники нас уже не коснутся. Цельтесь в шлем или в грудь. На турнире считается почетным сломать копье о щит противника, но здесь это может привести к гибели. Если мы сумеем спешить их, а сами останемся в седлах, преимущество будет за нами. В случае если сьер Дункан будет убит, будет считаться, что боги осудили его и сражение остановится. Если оба его обвинителя будут убиты или возьмут свои обвинения назад, произойдет то же самое. При всяком ином обороте событий все семеро бойцов с той или другой стороны должны погибнуть или сдаться, чтобы бой прекратился.

— Принц Даэрон не станет драться, — сказал Дунк.

— Боец из него в любом случае неважный, — засмеялся сьер Лионель, — Зато на их стороне трое Белых Мечей.

— Мой брат совершил ошибку, приказав королевским рыцарям сражаться за своего сына, — спокойно заметил Баэлор. — Присяга запрещает им причинять вред принцу крови — а я, к счастью, отношусь к таковым. Не допускайте ко мне остальных, а с королевскими рыцарями я управлюсь.

— Но рыцарский ли это поступок, мой принц? — спросил Лионель Баратеон. Септон как раз завершил молитву.

— Пусть боги судят, рыцарский он или нет.

Глубокая, полная ожидания тишина опустилась на Эшфордский луг.

На расстоянии восьмидесяти ярдов серый жеребец Аэриона в нетерпении рыл копытом мокрую землю. Гром по сравнению с ним казался спокойным. Он был постарше, побывал в полусотне битв и знал, что от него требуется. Эг подал Дунку щит:

— Да пребудут с вами боги, сьер.

Вяз и падающая звезда придали Дунку отваги. Он продел левую руку в крепление и стиснул пальцы. «Дуб и железо, храните меня от смерти и адова огня». Железный Пейт подал копье, но Эг настоял на том, чтобы самому вложить его в руку Дунка.

Остальные защитники тоже вооружились копьями и растянулись в длинную линию. Принц Баэлор стал справа от Дунка, сьер Лионель — слева, но Дунк в свою узкую глазную щель мог видеть только то, что перед ним. Исчез и павильон, и простой народ, толпящийся за изгородью, — остались только грязное поле, бледный туман, город с замком на севере да Аэрион на сером коне, с языками пламени на шлеме и драконом на щите. Вот оруженосец подал принцу боевое копье длиной восемь футов и черное как ночь. «Он пронзит им мое сердце, если сможет». Протрубил рог.

Все пришло в движение, только Дунк на миг замер, как муха в янтаре. Панический страх прошил его насквозь. «Я все забыл, — подумал он в смятении. — Я все забыл, сейчас я опозорюсь и проиграю бой».

Его спас Гром. Большой бурый жеребец знал, что нужно делать, даже если его всадник этого не знал. Гром пустился вперед медленной рысью. Дунк, вспомнив уроки старика, тронул коня шпорами, взял копье наперевес и прикрыл щитом левую часть тела. Щит он держал под углом, чтобы отражать удары. «Дуб и железо, храните меня от смерти и адова огня».

Шум толпы стал глухим, как далекий прибой. Гром перешел в галоп, и у Дунка лязгали зубы. Он стиснул коня ногами, слившись с ним воедино. «Я — это Гром, а Гром — это я, мы одно существо, мы едины». Воздух внутри шлема успел уже так нагреться, что стало трудно дышать.

Будь это турнир, противник приближался бы слева, и Дунку полагалось направить копье поперек шеи Грома. Под таким углом оно вернее сломается от удара. Но нынче игра шла не на жизнь, а на смерть. На поле не было барьеров, и кони неудержимо неслись навстречу друг другу. Вороной принца Баэлора шел куда быстрее Грома, и Дунк увидел в свою щель, как принц вынесся вперед. Других он скорее чувствовал, чем видел. Это ничего. Главное сейчас — Аэрион.