Стеклянный цветок (Сборник) - Джордж Мартин

Возможно, я не знаю имени очередного Зеленого Фонаря, зато я могу процитировать клятву Хэла Джордана и объяснить, чем она отличается от клятвы Алана Скотта. Я могу назвать поименно всех Бросающих Вызов Неизвестности и рассказать вам, в каком порядке выходили первые выпуски «Мстителей», «Людей Икс» и «Американской лиги справедливости». Я нисколько не сомневаюсь, что в какой-нибудь альтернативной вселенной «Марвел Комикс» действительно включил меня в свой постоянный штат, когда я обратился к ним в 1971 году, а сейчас в том мире я сижу дома, проклиная все на свете и кусая локти, потому что вижу, сколько загребают продюсеры боевиков, основанных на моих персонажах и сюжетах — речь идет о сотнях миллионах долларов, — в то время как я не получаю ничего.

В этом мире судьба хранила меня. Вместо комиксов в этом мире я писал рассказы, повести и романы, а позже — сценарии и телеспектакли. И все же любовь к супергероям никогда не оставляла меня, и мне всегда хотелось написать хотя бы один рассказ о том, что могло бы случиться с супергероем в реальном мире.

Мысль об этом вынашивалась годами, оставаясь не больше чем несколькими сюжетными линиями в моих материалах. Ребенок вроде меня, который вырос на комиксах, вдруг оказывается обладателем благословенной (или проклятой) сверхсилы. Что ему делать с ней? Игнорировать? Использовать? Надеть костюм из спандекса и бороться с преступниками? Как это изменило бы его жизнь? Как окружающие реагировали бы на кого-то, кто обладал бы «возможностями и способностями, далеко превосходящими то, что дано обычному смертному»? Примерно таким было рабочее название моей ненаписанной вещи — фраза из старого телешоу о Супермене. Позже я узнал, что в «Ди-Си Комикс» использовали это в качестве торговой марки — вот почему я никогда не употреблял его.

Но каковы должны быть эти возможности и способности? В течение долгого времени я склонялся к пирокинезу, пока Стивен Кинг не опубликовал в 1980 году «Воспламеняющую взглядом». Кинг в своем романе описывал девочку, которая могла зажечь огонь усилием мысли, унаследовав этот дар от отца. Хотя моя обработка темы заметно отличалась, я испытал примерно то же чувство, как если бы Кинг положил меня на обе лопатки.

Впрочем, моя жизнь изменилась благодаря другому, более важному обстоятельству. В конце 1979 года я оставил должность преподавателя в колледже и направился из штата Айова в Нью-Мексико, чтобы полностью посвятить себя писательскому труду. На этом пути прекратил существование мой брак, так что я прибыл в Волшебную страну одиноким. С тех пор Санта-Фе — мой дом. Несмотря на годы, проведенные в Лос-Анджелесе, когда я занимался телевидением и кино, я никогда не стремился остаться там. Вместо этого я арендовал квартиру или гостевой домик на чьем-то заднем дворе, но как только проект завершался, я спешил домой в Нью-Мексико. Санта-Фе — место, где я плачу налоги, где хранятся мои шляпы, книги и комиксы, а также старая двубортная спортивная куртка, горчично-желтая в тонкую полоску, которая вот уже десять лет мне мала.

Кстати, именно в Санта-Фе вела защиту своей крепости Перрис. Мы познакомились в 1975 году, за несколько месяцев до того, как случился мой опрометчивый брак. Я уверен, что полюбил ее в то мгновение, когда она сказала мне, что плакала над «Песнью о Лии» (конечно, она настоящая красавица, и оба мы были голышом во время нашей первой встречи… впрочем, это вас не касается). После этого мы обменивались редкими письмами, а встретились следующий раз в 1981 году; Перрис прибыла в Санта-Фе, чтобы остаться со мной — на некоторое время. Это «некоторое время» продолжается вот уже двадцать два года. Иногда кое-кто из моих читателей интересуется, почему я больше не пишу грустные истории о неразделенной любви, как это было в 70-х. Виновата Перрис! О несчастной любви можно писать, лишь когда ваше сердце разбито.