Пламенный клинок - Крис Вудинг (2018)

— За что ты борешься, Мара? Ты живешь в достатке и довольстве. Кроданское владычество к тебе милостиво.

Эти слова прозвучали вызывающе, и Мара чуть не вскочила, однако овладела собой.

— По рождению я принадлежу к знатному сословию, но достаток моего семейства был скромным. Я расскажу, как я купила этот дом и заработала столько денег. Возможно, тогда ты не сочтешь, что кроданское владычество ко мне милостиво. — Она отхлебнула вина и обвела рукой доску. — Но теперь твой ход. Терпеть не могу, когда игра прерывается.

Орика передвинула фигуру, и Мара продолжила разговор:

— В юности я считалась необычайно одаренной. Поглощала книги и изучала языки, чтобы читать больше. К семи годам я прочла «Размышления» Декапута, к девяти осилила «Неопределенные формулы» Ит-килиана. Я постоянно что-то мастерила, а чего не могла мастерить, вычерчивала на бумаге. Затыкала за пояс наставников по риторике. И много играла в башни. Никто не сомневался, что я поступлю в Гласский университет, буду изобретать всякие диковины и разрешать неразрешимые вопросы. Я и сама верила, что мое имя прозвучит в веках, как имена Текапута, Халиуса или самой Джессы Волчье Сердце. — Она прищурилась. — А потом явились кроданцы. Мне больше не позволяли учиться или заниматься значимыми делами. Ведь я женщина. А Деяния Томаса и Товена гласят, что целеустремленная женщина — зловредная тварь, не желающая исполнить положенную ей роль. Но я по-прежнему выдумывала и изобретала, занималась вычислениями и предавалась мечтам. Остановить меня могла только смерть.

Орика почти перестала следить за происходившим на доске, но саму Мару разговор, похоже, нисколько не отвлекал от игры. Она действовала по-прежнему точно и обдуманно.

— Наконец терпение иссякло. Один мой друг потерял ногу ниже колена в сражении с урдами во время Шестого Очищения и вернулся домой калекой, с грубой деревяшкой вместо голени. Я видела, как он мучается от язв, которые оставляла деревяшка; видела, что люди относятся к этому гордому человеку как к нищему оборванцу, лишь потому, что он ходит с костылем. Поэтому я изготовила для него новую ногу, из кожи и металла, воспроизводящую движения костей и мышц в человеческой ноге. Немного поупражнявшись, он снова смог ходить самостоятельно.

— Чудесно, — сказала Орика. — Я видела такие устройства. Редкие и дорогие, но все равно достойные восхищения. — Она нахмурилась. — Но ведь…

Мара подняла палец.

— Ага. Ты начинаешь улавливать. Он заставил меня объявить миру о своем изобретении, чтобы помочь его товарищам по несчастью. Но я понимала, что никто не признает изобретения, предложенного женщиной. Меня бы осудили и пристыдили, а через год появилось бы точно такое же устройство, но созданное мужчиной. Однако я не могла утаить свое изобретение. Я обратилась с предложением к одному хорошему знакомому, которому безгранично доверяла. Он объявил изобретение своим и забрал часть доходов, но львиная доля полагалась мне. Ради блага соплеменников я проглотила честолюбие и позволила мужчине присвоить все заслуги.

— Так это ты изобрела «ногу Мальярда»? — спросила Орика.

Мару передернуло.

— «Ногу Мальярда», — повторила она. — Да. Первоначально она именовалась иначе, но ученые мужи рассудили по-своему. Они из штанов выпрыгивали, превознося новоявленного изобретателя. Какой гений! Какую службу он сослужил увечным и обездоленным!

— Но ведь он тебе заплатил?

— О, тут он сдержал слово. И держит по-прежнему, отсюда мое благосостояние. Он не сделал мне ничего дурного. Я сама виновата.

— Тебе невыносимо видеть, как твои заслуги присваивает другой? — спросила Орика.