Пламенный клинок - Крис Вудинг (2018)

— Нельзя здесь оставаться! Граб уплывет! Уплывет обратно в озеро!

Он рванулся к борту, на ходу отпихнув Вику. От столь резкого движения лодка потеряла равновесие и опрокинулась. Фен взвизгнула, неожиданно оказавшись в студеной воде и мгновенно вымокнув до костей. Как ни согревало ее снадобье Вики, дыхание сразу перехватило. Девушка барахталась, отчаянно пытаясь вынырнуть на поверхность, но фонарь погас, и в темноте она не понимала, где верх, а где низ.

Погружаясь в бездну, она цеплялась за последние мгновения жизни, и в голове билась одна-единственная мысль: «Отец, ты был прав. Зря я тебя не послушалась. Ты был прав».

* * *

Попытка Харода покинуть залу не укрылась от внимания Орики. Она хорошо изучила его манеру держаться и могла опознать своего друга с любого расстояния, хотя поначалу даже не подозревали, что Харод будет в зале.

Она видела, как он спорил со слугой, а потом вернулся на место рядом с Марой. И догадалась: никто из них не сможет уйти, пока музыка не закончится.

Жига подошла к завершению, и слушатели снова захлопали. «Ну же, отпустите нас! — взмолилась Орика. — Пора сделать передышку». Но принц Оттико явно ждал продолжения.

Эдген повернулся к музыкантам:

— Живо! «Мавен на привале».

— Я не знаю эту песню, — соврала Орика, пока никто не успел начать.

— Не знаешь? — в ужасе переспросил Эдген. — Да ее же поют на всех углах! Тогда «Сластолюбец и лебедь».

— И этой не знаю, — сказала Орика, пытаясь тянуть время, хотя понимала: рано или поздно Эдген вспомнит песню, которую можно исполнить без участия лютни.

— Какую ты знаешь? — сдавленным голосом произнес Эдген и впился глазами в Орику.

И тут ей в голову пришла мысль, совершенно дикая, но при этом такая правильная, что у Орики перехватило дыхание. Как будто все затейливые повороты ее жизни совершались ради этого мига.

— У меня есть песня для принца, — сказала она и вышла на авансцену.

Эдген испуганно вытаращил глаза, но зрители уже заметили лютнистку; ему оставалось только отойти в сторону с натянутой улыбочкой и сделать вид, будто все так и задумывалось.

— Делай как знаешь, — прошипел он сквозь зубы.

Орика осталась одна на краю сцены с лютней в руках, прямо перед ней сидел принц Оттико, а за спиной у него — добрая сотня знатных вельмож. Некоторые из них — в основном оссиане и кроданцы — подняли ропот: дескать, откуда у этой сардки столько наглости, чтобы обращаться к самому принцу? Но Орика тронула струны и всецело отдалась во власть музыки. Ее голос понесся по галерее, сипловатый и проникновенный, вобрав в себя всю тревогу и страх Орики.

Король в своем замке стоял у окна.

Внизу о прибрежье плескала волна.

Вдруг скрипнула дверь, и, бледней полотна,

К нему прорицатель явился.

«Страшись, государь, надвигается шквал.

Твердыню твою сокрушит бурный вал».

Король усмехнулся, раздумья прервал

И вдаль без боязни воззрился.

Ропот стих; ее голос всегда обладал способностью усмирять толпу и призывать слушателей к тишине. Даже принц взглянул на певицу с некоторым благоговением.

«На море затишье, и чист небосвод.

Нигде я не вижу предвестья невзгод».

В ответ прорицатель: «Возмездье грядет

Из бездн, что незримы для ока.

Ломая препоны, нахлынет прилив,

Поднимется буря, по-волчьи завыв,

Разбудит погибших к отмщенью призыв,

И ярость их будет жестока».

Принц насторожился, почуяв неладное. Песня была далеко не безобидная, в отличие от предыдущих. Лицо наследника вытянулось, и Орика ощутила торжество.

Воскликнул король: «Я могуч и силен!

Я здесь повелитель, незыблем мой трон!»

В ответ прорицатель: «Как призрачный сон,

Твое мимолетно правление.

Есть силы древнее, чем власть короля.