Пламенный клинок - Крис Вудинг (2018)

За дверью открылся узкий проход, и Арен шагнул в усыпанную звездами ночь. Он оказался на скалистом уступе, в небе над головой бок о бок висели обе луны. Позади полыхал Хаммерхольт, озаряя нижние края облаков; внизу раскинулось озеро Калагрия, чьи черные воды мерцали, отражая бушующее пламя. Вдоль побережья тут и там виднелись огни городов.

Арен глубоко вдохнул и выдохнул. Он выжил. Сейчас ему хватало того, что он просто существует. Он не осмеливался думать, какой будет его жизнь без Кейда. Он стоит здесь, он дышит, и это уже своего рода победа.

Остальные вышли на уступ следом за ним и в изнеможении опустились на землю, обозревая открывшийся вид или привалившись к скале. Все молчали. Ни у кого не находилось слов.

Харод прибыл последним, держа на руках Орику; его измазанное кровью лицо покраснело и распухло, постриженные в кружок волосы растрепались. По-прежнему молча, все снова поднялись, и Фен первая спустилась с уступа, держа путь по горному склону; за ней последовали остальные.

По предложению Мары, за день до этого они закопали карты, оружие и припасы в лесу неподалеку от озера — на тот случай, если придется спасаться бегством. Фен привела их к тайнику, они отмылись от крови в ручье и переоделись. Харод положил тело Орики рядом с водой и протер платком ее лицо и руки, бережно касаясь кожи и что-то бормоча. Закончив, он снова подхватил ее на руки.

— Она не будет лежать среди деревьев, — глухо проговорил он. — Она всегда любила открытое небо.

— Мы найдем для нее место, — пообещала Вика.

Орику похоронили на лугу возле неглубокого озерца, поросшего камышами. Над горами занимался рассвет, а в отдалении между вершинами было видно, как пылает Хаммерхольт — словно факел, разглядеть который можно было даже с границ Кроды.

По оссианскому обычаю, ее погребли без надмогильного знака, оставив на милость Повелительницы Червей. Орика вернулась в почву, из которой пришла, слилась с землей, которую любила. Оплакивая ее, они одновременно оплакивали и Кейда. Пока остальные засыпали могилу землей, Арен не сводил глаз с полыхающей крепости, забравшей у него лучшего друга.

Вика помолилась Сарле за Орику и Кейда — и за Гаррика. У Арена даже не нашлось сил разозлиться, когда он услышал имя Полого Человека, хотя он по-прежнему винил Гаррика в гибели Кейда. В конце концов, Гаррик не был ни злодеем, которым изображал его Рэндилл, ни героем, которым он некогда казался самому Арену. Он был всего лишь человеком со своими слабостями, как любой другой, и, подобно всем, сделал свой выбор. Хороший это выбор или плохой, зависит от точки зрения.

Закончив, друидесса отошла от могилы и повернулась к Хароду:

— Скажешь что-нибудь? Ведь ты знал ее лучше всех.

Рыцарь, уже успевший снова облачиться в доспехи, встал в изножье могилы и потупился, а потом поднял голову и тихо запел:

Король в своем замке стоял у окна.

Внизу о прибрежье плескала волна.

Вдруг скрипнула дверь, и, бледней полотна,

К нему прорицатель явился.

«Страшись, государь, надвигается шквал.

Твердыню твою сокрушит бурный вал».

Король усмехнулся, раздумья прервал

И вдаль без боязни воззрился.

Голос у него был слабый, срывающийся, мелодию Харод воспроизводил с трудом, но это не имело значения. Слушая его, Арен почувствовал, как внутри у него самого что-то шевельнулось и среди унылого опустошения встрепенулись остатки непокорства и гордости. Он запел вместе с Хародом, и один за другим к ним присоединились остальные; ведь все они успели выучить слова наизусть, столько раз слыша песню от самой Орики.

«На море затишье, и чист небосвод.

Нигде я не вижу предвестья невзгод».

В ответ прорицатель: «Возмездье грядет

Из бездн, что незримы для ока.

Ломая препоны, нахлынет прилив,

Поднимется буря, по-волчьи завыв,