Долгая дорога домой (сборник) - Пол Андерсон

Льюис один из всех собравшихся, казалось, не поддавался тревогам и предчувствиям и был слишком занят движением к новым горизонтам, чтобы оглядываться на личные неудобства. Он прямиком направился к буфетной стойке, взял сэндвич и вонзил в него зубы.

– Ммм… фантастиш. Шейла, почему бы тебе не бросить своего водохлеба и не выйти за меня?

– Променять водохлеба на пивохлеба? – робко откликнулась она.

– Туше! Изменения, похоже, тебя тоже затронули? Нет, правда, тебе со мной было бы лучше, меня можно пить по глоточку как выдержанный скотч.

– Вообще-то, – угрюмо сменил тему Коринф, – мы собрались здесь без конкретной цели. Я просто надеялся, что разговор на общие темы прояснит мозги и, возможно, подбросит какие-нибудь идеи.

Льюис уселся за стол.

– Вижу, правительство в конце концов признало, что происходит нечто необычное, – кивнул он на лежащую рядом газету. – Однако признание не успокоит панику. Люди напуганы, они не знают, чего ждать. По дороге сюда я видел одного типа, который бегал по улице и вопил, что наступил конец света. В Центральном парке идет огромных размеров молебен. Трое алкашей подрались перед баром, а рядом ни одного полицейского. Пожарные сирены тоже слышал – горело где-то в Куинсе.

Хельга зажгла сигарету и прикрыла глаза.

– Джон Россман сейчас в Вашингтоне, – сказала она. – Несколько дней назад приехал в институт, попросил наших головастиков исследовать явление, но выводы пока держать при себе, и улетел в столицу. С его связями он, надеюсь, быстро выяснит всю фабулу.

– Никакой фабулы, скорее всего, нет, – ответил Мандельбаум. – Всего лишь разрозненные проявления, происходящие по всему миру. Все вместе они вызвали переполох – это да, но общая картина пока не ясна.

– Еще не вечер, – задорно воскликнул Льюис, взяв себе еще один сэндвич и чашку кофе. – Предсказываю, что через неделю нормальная жизнь полетит в тартарары.

– Дело в том… – Коринф вскочил со стула и заходил по комнате. – Дело в том, что перемены еще не закончились. Насколько можно верить показаниям наших приборов, изменения будут продолжаться. К сожалению, приборы не точны, на них действуют те же самые силы. Более того – скорость перемен нарастает.

– С поправкой на ошибку я нахожу, что этот процесс развивается по гиперболе, – сказал Льюис. – Это, братья мои, только начало. Если так будет продолжаться, через неделю наш ай-кью подскочит до четырехсот.

Все надолго погрузились в молчание. Коринф стоял, опустив сжатые кулаки. Шейла, беззвучно вскрикнув, подбежала и повисла у него на плече. Мандельбаум, переваривая информацию, хмурился и пускал струйки дыма. Он ласково дотронулся до Сары, та благодарно пожала его руку. Льюис ухмылялся, прожевывая сэндвич. Хельга сидела без движения, чистые плавные изгибы ее лица были напрочь лишены какого-либо выражения. Снизу доносились шумы большого города.

– Что теперь будет? – первой опомнилась Шейла. Она дрожала так сильно, что это все видели. – Что с нами будет?

– Одному Богу известно, – философски изрек Льюис.

– Оно теперь все время будет расти? – спросила Сара.

– Нет, – ответил Льюис. – Так не получится. Рост происходит, потому что повышается скорость действия нейронных цепей и интенсивность сигналов, которые передают эти цепи. Физическая структура клетки выдержит лишь до определенного предела. Если раздражение будет постоянно нарастать, это вызовет помешательство, слабоумие и смерть.

– И где предел? – деловито справился Мандельбаум.

– Трудно сказать. Механизм работы нервной клетки еще недостаточно изучен. Да и принцип ай-кью действует в строго очерченных границах. Рассуждать об ай-кью величиной за четыреста баллов нет никакого смысла. На этом уровне человеческий интеллект, каким мы его знали, станет уже чем-то другим.