Янтарные глаза - Вилма Кадлечкова (2013)

Он прижал ступни к себе и медленно принял очередную рискованную позу. Если любезному зрителю выключить всю свою эмпатию и не думать о поте и слезах, которые очевидно лились в процессе приобретения подобной гибкости тела, это представление выглядело весьма живописно. Лукас подумал, что даже в звездные моменты своей плазмолыжной карьеры он не повторил бы эти трюки. Тем более теперь, после продолжительного обветшания тела, вызванного душевной работой, которое проявилось в ослаблении всевозможных мышц и сокращении сухожилий. В отличие от него фомальхиванин о сосуде своей души заботился образцово. Такая мелочь, как отсутствие места в кабине, не могла помешать ему получить свою дневную дозу эндорфинов.

При этом он продолжал невозмутимо и рассудительно говорить:

– Именно Рут была мне ближе всех на Д-альфе. Мой интерес к ней был того же свойства, как тот, что она проявляла к тебе. Нехорошая ситуация, а? Неловко сыгранная, но, к сожалению, распространенная повсюду, где только живут люди.

Его голос все же немного задрожал – может, от волнения, но, вполне возможно, и от усилий, ведь он только что оперся на кончики пальцев рук. Мучительно медленно, буквально миллиметр за миллиметром, фомальхиванин поднял свое тело в воздух.

– Если бы кто-то захотел меня к чему-либо вынудить, с помощью Рут ему удалось бы, – пыхтел он. – Я могу благодарить Судьбу. Не придется бояться худшего, ведь худшее уже случилось.

Лукас смотрел на него не веря своим ушам. Чудовищная комбинация пошлой искренности и циничного эгоизма, которую выдавал человек с Фомальхивы, стоя на руках, не поддавалась никакому описанию.

– Ага. Так давай выпьем за то, как хорошо все закончилось, да? – бросил он и с отвращением отвернулся.

Странно все это было. Человек, который способен вынудить человеческую мысль к любой глупости, твердит ему с серьезным лицом, что хотел, чтобы Рут была с ним, – и при этом не смог сделать так, чтобы она сама в результате постгипнотического внушения прыгнула к нему в кровать? Лукас не верил ни слову. Или, точнее – здравый смысл призывал его не верить фомальхиванину. «Если он убил ее, то таким образом может пытаться отвести от себя подозрение, – думал он. – Боже, какая драма! Сердце бедного фомальхиванина кровью обливается из-за женщины, которая предпочла меня – как это льстит! Аш~шад хорошо просчитал, что эго каждого мужчины с удовольствием проглотит такую ложь.

Или же это не ложь. И он действительно хотел ей дать некоторую свободу воли».

До какой степени нужно манипулировать женщиной, раз она думает, что он гей, а он хочет подсунуть ей самого себя и выдавить из нее желанное чувство? Не то же самое, как подсунуть ей информацию. Это, конечно, эффективно, когда соблазнитель умеет превращаться в лебедя, но легенда не сообщает, что на самом деле об этом думала Леда. Может, это не гарантирует успеха в постели.

Мрачные мысли. Никакой уверенности. Лукас всегда полагался на свой инстинкт, на шестое чувство, которым оценивал людей, – но в этот раз его внутренний компас отказывался вынести какой-либо вердикт. Его это ужасно раздражало, но он просто не мог понять, лжет ли фомальхиванин и в какой мере.

– И это не всё, Лукас, – вдруг отозвался Аш~шад.

Он загнул назад ногу и руки, чем многократно превысил меру дискомфорта, на которую Лукас был бы готов обречь свое тело. Эта поза напоминала скорпиона. А он продолжал говорить:

– На самом деле можно посмотреть и с другой стороны. Это твои вопросы вызвали в Рут такие душевные страдания, что она не смогла их вынести. Так что если кого-то вообще стоит винить в ее смерти, то это скорее ты.

– Серьезно? – спросил Лукас. – То есть мои вопросы навредили Рут тем, что нарушили фальшивую реальность, которую ты ей внушил?!

Какая нелепость!

– Прости, – сказал Аш~шад. – Это всего лишь шутка.