Герой - Роберт Сальваторе (2016)

— Они спустятся вниз, и, если у них есть сообщники в пещере, мы окажемся в ловушке, не сможем выбраться, — предупредил Дзирт.

— Сможем, — возразил Энтрери, вытаскивая клинки из ножен. — Только это займет немного больше времени.

Очередной кивок, очередная ухмылка, и Дзирт решил, что настало время призвать могучего союзника. Он вытащил из кошеля, висевшего на поясе, фигурку из оникса и шепотом произнес имя Гвенвивар.

* * *

Она ничего не видела сквозь серый туман, который не желал рассеиваться.

— Это смерть? — спросила несчастная Консеттина Делказио, наверное, в сотый раз с той минуты, когда душа ее покинула тело и очутилась в этой странной тюрьме, или на том свете, или в каком–то еще незнакомом месте.

— Я стала призраком? — пролепетала женщина, пытаясь пробиться сквозь туман. Но Консеттина наткнулась на какую–то стену, и ей показалось, что сквозь прозрачную перегородку она может видеть мир, который покинула.

— Помогите! — закричала она так громко, что едва не охрипла.

Она прижала лицо к стеклу и сквозь стенку, изогнутую, словно линза, увидела, как ей показалось, стену какого–то лагеря, а может быть, города. За стеной мерцало какое–то рыжее пламя, хотя она и не видела огня — лишь его отблески на потолке пещеры.

Женщина покачала головой. Все это не имело смысла: если перед ней действительно находилась стена замка, какого–то селения или города, то пещера должна была быть просто гигантской.

Напрягая зрение, она смогла лучше разглядеть окружающее — а может, она случайно нашла более светлый участок в стенке из полупрозрачного материала. У Консеттины возникло странное впечатление, будто она находится внутри какой–то бусины, которая лежит в огромном ящике. Неужели эти предметы вокруг нее — золотые и серебряные монеты?

Они были огромными!

— Я схожу с ума, — прошептала она, отворачиваясь.

Консеттина повернулась обратно к стенке как раз в тот миг, когда к ней протянулась чудовищная рука, пухлая рука с четырьмя пальцами. У женщины возникло чувство, будто она падает, но, подобно остальным ощущениям в этом странном потустороннем мире, оно оказалось ложным: она на самом деле не упала, не могла упасть, потому что даже ее тело было иллюзией.

Но рука вовсе не была иллюзией. Пальцы сомкнулись вокруг полупрозрачного шара.

Консеттина бросилась на стенку своей тюрьмы и поняла, что она по–прежнему сидит внутри, хотя не чувствовала прикосновения стекла.

Но она все равно закричала. Кричала так, словно ее убивали.

Даже после того как она поняла, что не слышит собственного голоса, что ее крик — такая же иллюзия, как ее тело, смертельно напуганная, отчаявшаяся Консеттина пронзительно кричала.

* * *

— Помнишь тех дергаров? — повторил Артемис Энтрери, подмигнув, и Дзирт в ответ лишь ухмыльнулся.

Воины, подобно урагану, обрушились сверху на спригганов и застигли их врасплох. Очутившись в гуще врагов, они встали спиной к спине; три меча и кинжал засверкали, исполняя смертоносный танец.

Дзирт оттеснил какого–то гиганта двойным колющим ударом своих клинков, затем схватил оба меча в левую руку. Развернулся, встал спиной к чудовищу и, не обращая внимания на врага, принял устойчивое положение. Затем опустил свободную руку и выставил ее вперед.

Энтрери, подбежав к дроу, воспользовался протянутой рукой как ступенькой, и Дзирт подбросил его вверх.

Гигант заморгал и поднял ручищи, но было слишком поздно — ассасин на лету рассек ему глотку Когтем Шарона.

А Дзирт пробежал между ногами сприггана, и тот зашатался, потому что мечи дроу разрезали сухожилия с задней стороны его щиколоток.

Плечом к плечу воины встретили следующих двух врагов, уклоняясь от ударов и парируя выпады с огромной скоростью и точностью, хотя им и не удавалось подобраться достаточно близко к гигантам, чтобы нанести смертельный удар.