Иезуит - Татьяна Герман (2021)

Тот осторожно взял бутылочку, повертел в руках, понюхал и отдал обратно.

— Вы обещали показать на себе, синьор Гуандини.

Ох, как не хотелось Стефанио этого делать! Он так надеялся, что Марко об этом забудет. Увы…

— Ладно, капай прямо в вино.

Хозяин, шевеля губами, отсчитал десять капель и не ушел, пока Стефанио все не выпил. Промакнув усы манжетом, тот спросил:

— Ну что, убедился?

— Верю, верю, теперь все в порядке. Значит, говорите, десять?

— Да, и не больше, а то, не приведи Господи, отравишь его светлость.

Трактирщик испуганно перекрестился.

Едва выйдя из «Старого дуба», Стефанио вскочил на коня и галопом помчался к себе. С каждым мгновением держаться в седле становилось все труднее, улица расплывалась перед глазами, прохожие, казалось, увеличивались в размерах, и лишь огромным усилием воли он добрался до постоялого двора, взбежал на второй этаж и заперся в своей комнате.

Тихая радость овладела им, он повалился на постель и принялся разглядывать балки потолка, чувствуя, как его наполняет необъяснимое блаженство. Вот стены слегка пошатнулись, кто-то прошел по комнате, еще и еще, но его это не напугало. Напротив, он любил этих непонятных существ, любил все, что было вокруг, ему хотелось спуститься вниз и расцеловать хозяина, выйти на улицу и обнять каждого встречного. Умиротворение и счастье заполонило душу, переливаясь через край.

И все же разум его был достаточно чист, чтобы понимать: все это — лишь следствие выпитого эликсира. Никуда бежать нельзя, нужно лишь лежать и ждать, когда его действие закончится.

«Как хорошо, что Папа послал меня сюда… Я люблю Федерико Убальдо… Какое наслаждение — жить».

Каждый вечер Стефанио приходил в «Старый дуб» и проводил там пару часов, ожидая появления Федерико. На четвертый день герцог, наконец, появился. Понаблюдав, как Марко поставил перед ним кружку мальвазии и убедившись, что добавленный эликсир начал действовать, Стефанио счел за благо удалиться, дабы не привлекать внимания.

Выждав два дня, он снова навестил Марко, специально выбрав время, когда посетителей почти не было.

— Получилось! — возбужденно прошептал счастливый трактирщик, хлопнув перед гостем кружку кларета. — Пришел позавчера, я все, как вы велели, сделал, а он потом как начал хохотать да всех обнимать. Такой счастливый был… Он и так-то веселый, но таким довольным ни разу его не видел. Уж и актерки его удивлялись, и синьоры, что с ним вместе ходят.

— Ну, а дальше? — нетерпеливо спросил Стефанио.

— Да говорю ж, все радовался да уходить никак не хотел, чуть не до утра засиделись. Двоих актерок наверх, в комнаты, таскал, и все смеялся. И вчера, едва завечерело, а он уже тут. Подавай, говорит, свою волшебную мальвазию. И опять почти до утра хохотал да с актерками обжимался. Даже ко мне подходил, обнял. Я, говорит, счастлив.

— Ну вот, видишь, — удовлетворенно хмыкнул Стефанио, — нечего было переживать. Герцог весел, доволен, а ты говорил — яд.

— Уж простите, синьор Гуандини, глупость мою. Еще кларету?

— Пожалуй, не стоит. В другой раз. Отсчитай мою десятину, скоро заберу.

Мысленно потирая руки, он покинул таверну.

Раз в пару дней Стефанио заходил в «Старый дуб» якобы за десятиной, а на самом деле — чтобы узнать, как идут дела. Марко взахлеб рассказывал, как герцогу полюбился его трактир.

— Каждый вечер приходят, и денька не пропустят, а денег, денег-то оставляют… Уж я и не знаю, как благодарить вас, синьор Гуандини. Все мне теперь завидуют и смекнуть пытаются, чем я его привлек.

Но однажды в конце июня трактирщик обеспокоенно сказал:

— Что делать, синьор? Эликсир-то кончается. Вы б дали мне бутыль побольше, а я, окромя десятины, каждый день вас бесплатно бы кормил.

— Принесу на днях, не волнуйся. Много у тебя еще осталось?

— Так вот буквально капель двадцать, на два вечера то есть.

— Хорошо.