Иезуит - Татьяна Герман (2021)

— Как? — В ее глазах мелькнуло недоумение. — Я знаю отца Роберто, и вы совсем непохожи на…

Договорить она не успела. Мгновение — и Андреа, выхватив нож, вонзил его в грудь Лукреции. Она коротко вскрикнула и рухнула на ступени террасы. А он, оглядевшись, бросился бежать.

Стефанио и Марио подъезжали к дому.

— Не переживай, дорогой. Ну, пока рано в Академию, так поступишь через пару лет.

Мальчик грустно кивнул.

— Зато посмотри, какие хорошие книги дали. Поверь, ты многому по ним научишься. И вот здесь целый список заданий для тебя.

— Я все понимаю, дядюшка. Но попробовать стоило.

Отец ласково улыбнулся и потрепал его по волосам.

Отпустив повозку, Стефанио с удивлением воззрился на распахнутые ворота.

— Не пойму, вроде за нами еще не приехали? А вещи уже носят? Или что?

Марио недоуменно пожал плечами. Они двинулись к дому и через секунду одновременно вскрикнули — в двух шагах от двери, на террасе, лежала Лукреция, в груди торчал нож. Ее платье и плащ насквозь пропитались липкой потемневшей кровью.

Стефанио бросился к ней, приподнял ее голову трясущимися руками.

— Родная! Что?! Что?!

Веки ее дрогнули, и она приоткрыла глаза. Слабая улыбка появилась на лице.

— Стеффо…

Губы скривились, она силилась что-то произнести. Наконец ей это удалось.

— Твой друг… по коллегии…

— Какой друг?! — не отдавая себе в этом отчета, Надьо почти кричал. — Как его имя?

— Он сказал Бантини… но он… не… Роберто.

Взгляд ее замутился.

— Лукреция! Лукреция! Не уходи!

В шаге от них, в ужасе стиснув рот ладошками, стоял Марио. Но Стефанио не помнил о нем и видел лишь умирающую возлюбленную.

Из последних сил она прошептала:

— Красивый… родинка… у виска…

«Кальво!»

Тень вечности легла на ее лицо, и в ту же секунду голова Лукреции бессильно откинулась. Стефанио вцепился пальцами в ее пропитавшийся кровью плащ, закрыл глаза и протяжно, страшно закричал.

Вернувшись домой, Андреа пришел в ужас от содеянного. Слепая ярость, охватившая его после назначения Надьо епископом и расторжения брака Камилло с девицей Винчини, прошла, и теперь он пребывал в растерянности. Похоже, разум у него и впрямь помутился, раз он решился на такое. Священник, убивающий женщину прямо на улице, где кто-то мог его увидеть… А если бы его схватили там же? Подумать страшно. А грех-то какой! Одно дело мелкие пакости, и совсем другое — убийство.

Андреа не был уверен, что остался незамеченным, и потому подозревал — Надьо может узнать, кто виновник его горя. И решил подстраховаться.

Несколькими днями позже, похоронив любовь, Стефанио сидел у камина и невидящим взором смотрел на огонь. На лице застыла уже почти забытая горькая усмешка. Кто-то постучал в дверь, служанка побежала открывать, но он этого не слышал: все думы его были о Лукреции.

— Здравствуй, — раздался резкий голос.

Стефанио поднял голову и оцепенел — перед ним стоял Андреа. Кипенно-белая колоратка бросалась в глаза на темном фоне сутаны.

— Ты?! — взревел епископ. Зубы его заскрежетали, руки сами собой сжались в кулаки.

— Я.

— Как ты посмел прийти сюда после того, что сделал!

— Подожди, — тихо сказал Кальво. — Если ты думаешь, что я убил твою сестру, то ошибаешься.

— Я не думаю, я знаю! — прошипел Стефанио. — Она успела тебя описать. И эту твою проклятую родинку — тоже!

Поняв, что обман не удался, Андреа усмехнулся.

— Ты можешь выдумывать, что хочешь. Доказательств у тебя нет.

— А они мне и не нужны. Я задушу тебя без всяких доказательств!

Стефанио двинулся было на врага, но Кальво предупредительно выставил руку.