Вздрогнув от новой неожиданности, Айрин выпрямилась и обернулась. Конрой стоял в дверях комнаты и улыбался. Айрин смутилась, как будто он застал её за чем-то неприличным.

— Я просто решила поздороваться с Микки.

— Я так и понял, — отозвался сосед, подходя ближе. — Кстати, как поживает Рори?

— Думаю, прекрасно, — ответила Айрин, вспомнив мирно спящего на диване кота.

— Айрин, я бы хотел кое-что тебе сказать, — проговорил Конрой, прикрывая дверь в коридор. — Меня радует то, что мы начали общаться… ближе. Мне хорошо с тобой.

— Лиам, я… — начала она, но тут же, опустив глаза, остановилась. — Мне приятно это слышать.

— Правда?

— Я чувствую то же самое, — призналась Айрин, всё же решившись поднять глаза и посмотреть на него. Ей вдруг захотелось запомнить Лиама таким, каким она видела его сейчас, — зачёсанные назад с высокого лба чёрные волосы, синие внимательные глаза, полуулыбка на губах. — Я давно так много не смеялась, как сегодня в торговом центре… с тобой.

— Я тоже, — ответил он.

В это время за дверью раздался голос Николь.

— Микки, Микки! Где эта собака?! — кричала она. Дверь открылась, и кузина Лиама заглянула в комнату. — О, простите! Я искала Микки. Кстати, чай готов. Мама очень расстроится, если вы не попробуете её фирменный вишнёвый пирог, Айрин.

— Она испекла пирог? — с удивлением спросил сосед. — Почему я об этом ничего не знаю?

— Потому что это сюрприз! — объявила Николь. — Я заказала нам ужин, а мама решила порадовать тебя твоим любимым пирогом к чаю.

— Согласен, ты многое упустишь, если не попробуешь вишнёвый пирог моей тёти, — обращаясь к Айрин, проговорил сосед. — Пойдём.

Позже, уже оказавшись в своей квартире и не включая освещение, Айрин смотрела в окно и перебирала в памяти слова Лиама. Её немного расстроило, что Николь снова, будто специально, появилась в не самый подходящий момент. Но, с другой стороны, Айрин была в чём-то благодарна кузине соседа, которая своим появлением в комнате не позволила ей сказать ему больше о своих чувствах.

По правде говоря, Айрин немного пугало развитие событий. За последнее время она так привыкла быть одна, что отношения с мужчиной, даже таким интересным и желанным, как Лиам Конрой, начали казаться ей неизведанным пространством. Пожалуй, гораздо безопаснее и спокойнее было бы и дальше оставаться одной в замкнутом мире работы, квартиры, повседневности. Но это одиночество лишало многого — в первую очередь, возможности быть рядом с любимым человеком. С человеком, который пока ещё не знал о том, что она его полюбила.

Элвин Бисли позвонил ей сам и назначил на завтрашний день встречу в кафе, где они уже бывали раньше. Обдумав запланированный разговор, Айрин решила не показывать ему текст «Лунной песни». Для начала нужно было хотя бы просто узнать о том, что он думает об этом, слышал ли когда-нибудь раньше о ритуале и заклинании.

На следующий день, забрав из ремонта машину, Айрин поехала в кафе, где её должен был ждать Элвин.

Бисли почти не изменился за то время, что они не виделись. Те же очки, растрёпанная кудрявая шевелюра и привычный образ вечного ботаника и учёного, равнодушного к собственному внешнему виду. Было приятно знать, что в мире есть неменяющиеся люди, к которым, несомненно, относился и Элвин Бисли.

— Так о чём ты хотела со мной поговорить? — произнёс Элвин, когда они сидели за столиком в кафе. — Или ты просто по мне соскучилась?

— Дело в том, что… — начала Айрин и запнулась. Она чувствовала себя так, словно ей приходится выдавать чужую тайну. — Я кое-что нашла в дневнике поэтессы Лорен Даффи, с которым сейчас работаю.

— Любовные письма? — поинтересовался Бисли. — Что-то, компрометирующее её светлый образ?

— Нет, — ответила Айрин, отодвигая в сторону чашку чёрного кофе, принесённую официантом. — Ты слышал что-нибудь о «Лунной песне»?