Дочь реки - Елена Счастная (2020)

Кто-то всхрапнул в дальнем углу, и снова все стихло. Рарог сел на лавке, опустив ноги на твердый, притоптанный земляной пол. Нашарил сапоги и сунул туда ноги прямо так, набосо. Ватажники, изрядно устав за день да вдоволь наевшись за дружинным столом, повалились на лавки и заснули раньше всех. Теперь хоть в кувшин глиняный ложкой бей над ухом, не проснутся.

— Да не спится чего-то, — вздохнул Рарог.

— Чего вдруг? — хмыкнул ромей. — Не нравится в стенах княжеских?

— И это тоже.

Рарог встал и, на ходу натягивая рубаху, поплелся вон из избы. Может, коли воздуха свежего ночного глотнуть, так и в голове яснее станет.

Тихо было кругом. Капало где-то с крыши: только что дождь прошел из набежавшей мимоходом тучи, сыростью лег на траву, что пробилась из недавно оттаявшей земли. Рарог свернул между ристалищ — к терему. И услышал вдруг, как женские голоса где-то в стороне переливаются. Час поздний, а не спят еще. Челядинки, небось: работу не всю закончили. Но, пройдя чуть дальше, он увидел две фигурки, заметные в темноте только из-за светлых платков, что покрывали их головы.

Женщины взвизгнули, как его разглядели на тропе, друг к другу прижались.

— Чего ходишь тут, окаянный? — сразу взвилась одна.

Пригляделась да и смолкла озадаченно: видно, не узнала. Была она постарше второй, покрепче, в бедрах пошире и на лицо круглей. А подруга ее молодая так и замерла, как зайчишка, услышавший в тишине леса шорох снега под лапами волка. Чуть бледная, словно испугалась или хворала слегка. И глаза — блестящие, темные все по его лицу блуждали, отчего она помалу расслаблялась.

— Рарог я, из гостей вашего князя. Не бойтесь.

— Ходишь здесь чего, спрашиваю! — еще больше ощетинилась старшая.

А вторая ее за локоть дернула, не сводя с Рарога внимательного, любопытного даже взора. И оказалась она наружностью приятной, тонкой и светлой, как береза. Под свитой не разглядеть фигуры, но и то можно было заметить, что Лада хорошенько постаралась: ноги длинные, талия — двумя руками обхватить можно так, что пальцы почти сомкнутся. И грудь округлая вздымается чуть взволнованно.

— Раз гость Владивоя, так и чего на него шипеть, — произнесла она на удивление спокойно.

— Знаем мы таких гостей. Только и следить, чтобы не умыкнули чего, — не сдалась наперсница.

Вот же неуемная баба. Никогда бы на женщину Рарог руку не поднял, да таких порой хотелось хоть встряхнуть, чтобы сами себя услышали. Как развяжут язык, так и все, что в голове есть, работать перестает.

— То, что по двору гулять нельзя, о том мне князь ничего не сказал, — бросил он все ж грубовато, хоть и не хотел.

— Не сердись, — молодуха отлепилась от бока своей наперсницы и подошла чуть ближе — рассмотреть, не иначе.

Поправила платок, что прикрывал ее волосы, заплетенные в две тугие косы — мужняя, стало быть. И показалось вдруг в неверном свете, который лился из оконца над головами, что пряди чуть рыжеватые.

— Меня Сения зовут, — представилась неожиданно. И улыбнулась приветливо. — Спасибо, что дочку Владивоя от беды уберег. А то, что Бажена ворчит, не слушай.

— Чай не звери какие, чтобы в том доме, который нас добром позвали, бесчинства творить, — ответил Рарог хмуро. — Да не всем это втолкуешь, видно, — и посмотрел выразительно на бабу злобную. Может, хоть устыдится чуть. — Доброго сна тебе, Сения. Я тоже пойду.

Он свернул по другой дорожке обратно к дружинных избам. Продрог, признаться, в одной рубахе. Зато голова и правда как будто легче стала.

На другой день начали готовиться все к Дню Даждьбога. И везли что-то в детинец на телегах: никак для завтрашнего пира, на котором соберется гостей гораздо больше, чем задумывалось. Гремело что-то в гриднице. Сдвигали столы и лавки носили из терема, чтобы всем рассесться хватило. И женщины хлопотали: все серьезные. И не мог прогнать их под крышу даже дождь, что с утра самого закапал с неба, размывая тропки.