Дочь реки - Елена Счастная (2020)

Как закончилась отравленная короткой склокой вечеря, так все начали по шатрам разбредаться, переговариваясь, обсуждая, куда дальше путь ляжет и как там поживают соратники, которые еще не присоединились к ватаге. Как оказалось, собирались они все этим летом не по здешним водам мотаться и пуганых купцов ловить, а на север. По самому Северному морю, к свейским берегам. Затея это была опасная, но и сулила большую добычу. Да только если старшой решит с Владивоем дружбу все ж завести, то чаяниям их не суждено сбыться.

И странно было слушать их толки: озадаченные, полные сомнения. Как будто тайный соглядатай Гроза, и теперь решить ей придется, говорить о том, что узнала, отцу или сохранить все в тайне. Но тогда получится, что она тех свеев, что вовсе не были врагами Владивою и всему княжеству, под удар разрастающейся ватаги Рарога подставит. Чувство неприятное и прогорклое, словно душу и мысли разъедает изнутри.

Одно хорошо: пока что Другош перестал Грозу задирать. То ли язык ему был все же дорог, то ли наскучило — без толку-то.

Гроза спокойно устроилась в своем шатре под плотным шерстяным покрывалом, которое ей сам Рарог выдал — то самое, сложным узором вытканное. Слегка колючее, как и представлялось, но теплое и легкое такое, словно под ворохом лебяжьего пуха лежишь. Сон пришел скоро: день был трудным и отчего-то волнительным. Дозорные мужи еще переговаривались тихо, сидя у огня, но голоса их помалу тонули в наступающей дремоте.

Поначалу было темно в глубине сна, а после вдруг рассеялся мрак — и почудилось, что Гроза по лесу идет, осторожно ступая босыми ногами по устланной хвоей и мелкими веточками земле. Приятно кололо ступни, холодило вечерней росой. Шуршала трава, щекотно касаясь лодыжек. Гроза трогала стволы сосен, бугристые, шерщавые, но необъяснимо теплые: то ли светило так нагрело за день, то ли кожа стала прохладнее, а потому любое тепло чувствовала острее.

Она не торопилась, глубоко вдыхая воздух, еще не уронивший наземь тяжесть прошедшего дня, но уже пронизанный тонкими иглами ночной свежести. Ухнул где- то в самой чащобе филин. Поблизости, верно, проскочил заяц: короткий шорох пронесся в стороне и замер, когда Гроза обернулась.

Рядом, всего лишь за тонкой стеной молодой черемухи, что подобралась к самому краю берега, тихо позвякивала водами, словно шумящими подвесками на груди, река. Гроза не приближалась к ней совсем, но чувствовала кожей связь с ней, как будто была с ней одной крови: холодной, прозрачной. Та текла малыми ручейками по телу и трогала, точно тонкие стебли осоки — каждую мышцу, заставляя мелко содрогаться от искристой зяби.