Лунная пыль. Академия Эдарон - Эмилия Крук (2020)

— Она ведь до последнего не хотела его убивать, понимаешь? — первое, что я произнесла, едва почувствовала на это силы. — Он мучил ее, бил… — чуть отодвинувшись, я заглянула в глаза ничего не понимающего дяди. — Ты знал, что мама потеряла ребенка в браке с этим негодяем?

И вот теперь Литманиэль посмотрел на меня по-другому. Не как на несмышленыша, несущего в истерике бред, а вполне себе адекватного человека, при чем говорящего жуткие вещи.

— Откуда ты. — я перебила его, нагло и жестко.

— Она снится мне, всякий раз, когда происходит магическое истощение. Не знаю кто проникает в подсознание — мамина сущность, которая никак не может уйти, или шкатулка каким-то образом подсовывает видения, но я вижу ее. Кусочки из жизни, яркие моменты, помогающие лучше понять ситуацию, принять неугодных родных, — я погладила напрягшегося Литманиэля по гладкой щеке. — Вы же были мне отвратительны, всё эльфийское семейство. Ведь повинны по всем — ее чудовищном браке, страшном выборе, приведшем к выгоранию, даже к высылке из Менэльтора, — я положила указательный палец на успевшие раскрыться в протесте губы. — Но во сне мне показали, как мама любила — тебя и своего отца. И насколько тепло вы относились к ней…

Литманиэль дернулся, ссадив меня с коленей на софу. Он метнулся через всю комнату к окну, чтобы встать ко мне спиной.

— Любимая поза, Лит? — я жестоко хмыкнула, заметив, как он напрягся, в отчаянье сжимая кулаки. Но по-другому было нельзя. Он же не расскажет ничего, пока я не выведу его на эмоции. — Ты точно также стоял тогда, в день, когда Дарель насильно ее целовал!

Я чувствовала его боль, раздирающее все изнутри отчаянье и вину, настолько глубинную, что становилось за него страшно. Он же все это время жил с ней, только старался прятать как можно дальше.

Но мне было мало того эффекта, который произвела. Потому что Литманиэль до сих пор молчал. Я подошла вплотную, как тогда мама, и обвив его талию, прижалась к спине.

— Я сегодня ночью вместе с ней пережила магическое выгорание, и все прелести с этим связанные, — он сжал мои сцепленные на его животе ладони, так сильно, будто это служило какой-то опорой. — И знаешь, что она делала, когда сгорала изнутри, Лит? Рисовала твой профиль пальцами и думала, что возненавидишь ее за совершенное.

Он не выдержал. Оторвал меня от себя и быстро вышел из комнаты. Плакал, я знаю. Потому что и сама едва успевала стирать ладонью снова и снова катящиеся слезы. Зато теперь я твердо была уверена — он все расскажет. Ведь знает, что мне уже известно слишком многое из того, о чем они старались умолчать.

Литманиэля не было минут пять, а я за это время успела много раз обойти комнату. На месте усидеть было совершенно невозможно. Ведь причинять боль, тем более намеренно, оказалось тяжелее, чем самой ее принимать.

Он вышел очень бледный, собранный и невозмутимо спокойный. В простых брюках и хлопковой домашней рубашке. То есть оделся, чтобы меня до общежития проводить. И по ощущениям, сделать это он хотел прямо сейчас.

Меня аж передернуло. Он же знал, что я не успокоюсь, и готов был терпеть любые нападки, лишь бы не выдавать семейных тайн.

— Ты же понимаешь, что я не уйду? Пока не получу всех объяснений, — Литманиэль смотреть на меня не желал. Что ж, сам напросился. — Чья кровь течет во мне? И какое отношение я имею к Кауринской династии?

Он замер. А потом метнулся вперед так стремительно, что я испугалась.

— Ты осознаешь, что не нужно в это лезть, Камелия?! Зная всю правду, рано или поздно выдашь себя. Словом, жестом, интересом…И я буду оплакивать уже тебя, как когда-то было с Анэлией!