Я закатила глаза и не стала ничего отвечать, поправила покрывало, одеяло, приглушила свет ночника. Крестовский уложил Бусю на кровать, укрыл одеялом и улегся слева от нее, оставив возможность мне занять место справа от малышки.

— Вот я и в твоей постели, а ты говорила, что этому никогда не бывать! — зевнул Крестовский.

— Эй, спать не смей! Жди, пока Буся уснет, а потом тихонечко, чтобы не разбудить мою бабушку, уходишь!

— Конечно… — отозвался Крестовский. — Еще тише свет сделай.

Я похлопала по ночнику, сделав свет минимальным. Буся переползла к Крестовскому поближе, похихикала еще немного, покорчила ему рожицы…

Кирилл не отрывал от нее взгляда с немного грустной улыбкой.

— Ты так и не посмотрела мой дембельский альбом.

— В другой раз, — пообещала я.

— Ловлю на слове, — хмыкнул он, дав понять, что так просто я не отделаюсь.

— Послушай, Кирилл. Тебе пора перестать.

— Что именно?

— Все. Передача не состоялась, меня выперли из нее с позором и треском… Свидание ты получил. На этом наши пути расходятся.

— Нет.

— Что нет? — удивилась я. — Все как вы хотели.

— Кроме одного, — послал мне обескураживающую улыбку.

— Нет. Не надейтесь.

— Хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь? Соврешь же, Василиса. Нагло так соврешь, хоть в глаза заглянуть сможешь при этом?

Мы перешептывались, чтобы не мешать громкими разговорами Бусе.

— Для тебя все кругом — игра и вызов. Выбери другую мишень.

— Ну что ты, я, напротив, только по простым девочкам, которые сразу прыгают в постель, без заморочек..

— Вот и отлично. Туда и дорога.

— Нет, — возразил снова и посмотрел мне в глаза, дав понять, что не отступится.

Миллиардер ни слова больше не добавил, но я поняла его намерения каждой клеточкой тела и стушевалась, потому что не знала, как противостоять такому жаркому напору… Как не потерять в этом себя? Мы знакомы не так много, но я чувствовала, что с каждым днем влюбляюсь в этого обаятельного наглеца все больше и больше, не имея на это права.

— Буся уже заснула, — я перевела взгляд на малышку.

Она сопела носом и уже лежала с закрытыми глазами.

— Еще пять минут для верности полежу, — попросил Крестовский и сделал вид, что тоже засыпает.

— Со мной этот номер не пройдет! Ты жулик и враль…

— Хорошо. Я просто не хочу уходить! — признался Крестовский, подложил под голову локоть и заявил. — Не хочу и не уйду. Все. Можешь на меня ругаться и хлопушкой гонять, но я останусь здесь, в твоей спальне.

— А как же моя бабушка?! Моя бабушка утром будет в шоке.

— Бабушку я беру на себя. Я умею находить общий язык с женским полом в возрасте от нуля до девяносто девяти…

— Наглец!

Меня саму клонило в сон, событий было слишком много. Но тем не менее что-то мешало мне уснуть.

Слова Крестовского о том, что у него тоже была Буся. Дочка…

— Насчет дочки ты соврал?

Крестовский изменился в лице.

— Таким не шутят.

— Что произошло?

— Это совсем не веселая история. Ты не захочешь узнать.

— Хочу, — сказала я чуть громче. — Я хочу узнать.

— Нет, — покачал головой.

— Пожалуйста, — попросила я и неожиданно выпалила. — Что ты за человек? Дай мне тебя понять!

— Что? — удивился он.

— Когда я говорю с тобой, иногда возникает впечатление, будто я с живой картинкой общаюсь. Умный, сексуальный, обаятельный, веселый и при том совсем нереальный. Но потом в тебе проглядывает что-то живое и… Ты кажешься другим, — добавила я совсем тихо.

Наверное, все дело в темноте. Свет от ночника был совсем тусклым. При свете дня, в здравом рассудке я бы ни за что не призналась, что считаю Крестовского сексуальным, опасаясь, что он в тот же миг раздуется от гордости. Но сейчас… Сейчас слова дались мне почти без усилий.

— Кирилл? — позвала я, приподнялась на локте, опасаясь, что мужчина уснул.