Влюблён до смерти - Анна Жнец (2020)

Щепетильность, с которой Молох выбирал мне напарников, поражала не меньше, чем скорость, с которой те исчезали из моей жизни. За последний месяц их сменилось три. Три! Рядом со мной мужчины долго не задерживались, и я прекрасно их понимала: сложно выносить такой прессинг. Молох требовал отчёт сразу же после задания, перечитывал его несколько раз, следил за моим общением в свободные от работы часы и отпугивал возможных поклонников взглядами из-под нахмуренных бровей. И, как я узнала позже, с каждым моим напарником он проводил весьма угрожающие беседы. Успокоился Молох, только когда место рядом со мной занял манерный, напомаженный жнец с визгливым голосом и неопределённой ориентацией.

Поблажки закончились вместе со стажировкой, и я узнала, что работать с напарником не то же самое, что с куратором, особенно с таким внимательным, как Молох, готовым охотно снять с подопечной часть забот. С Ником Розовое перо, как его за глаза называли в Крепости, приходилось спорить, кому нырять в осеннюю реку за утопленником, лезть в горящую машину, спускаться в вонючий подвал за бездомным.

Обычно за смену мы собирали от шести до десяти душ в пределах сектора. Работали по чёткому графику, постоянно сверяясь с часами. К примеру, утром в девять сорок у нас был один клиент, в десять двадцать пять — уже следующий, и опоздать нельзя было даже на секунду. А если случалось стихийное бедствие и на дело отправляли несколько групп, пахать и вовсе приходилось без перерыва.

— Цунами и войны — самые сложные задания, — говорил Розовое перо. — Но это только для самых опытных.

К счастью, ни я, ни он к этим самым опытным не относились. Зато Танатос, по непонятной причине точивший на меня зуб, радостно посылал меня на пожары. Урод желтоглазый!

Сегодня я всю смену относилась как угорелая. Только и успевала вынимать из воздушного кармана папки с материалами дел. Перо вызвался провожать души в Верхний мир, скинув на меня грязную работу.

Между девятью и полуднем я обходила хосписы и больницы, посетила взорвавшуюся из-за утечки метана шахту, забрала насмерть сбитого пешехода, а после обеда бегала по этажам горящего здания. Степень моей усталости было сложно передать.

Около семи я сдала косу в хранилище, вернула в архив документы и, мечтая о тёплом душе, открыла дверь в свою спальню. На кровати лежала коробка, а сверху, на крышке, — знакомый конверт из плотной мелованной бумаги.

Давно я не получала записок и, честно говоря, успела расслабиться.

«О боги».

Со вздохом я затворила дверь.

Коробка на краю кровати притягивала мой взгляд. Бумажный прямоугольник на крышке приводил в ужас.

Что придумал Молох на этот раз?

Я не хотела знать. Смерть великая, как же я не хотела!

Но надо было подойти и заглянуть внутрь.

По гранитному подоконнику загрохотал ливень. Опять сорвало магическую защитную плёнку, заменяющую стекло. На полу растекалась лужа, но сейчас меня это не волновало. Я скинула туфли и опустилась на постель рядом со своим личным кошмаром. Достала из тумбочки канцелярский нож и вскрыла конверт. Внутри обнаружился сложенный вчетверо лист офисной бумаги.

Сглотнув колючий ком, я начала читать. Инструкции были простые: взять предмет из коробки и ровно в восемь ждать под дверью ненавистного кабинета.

Взгляд невольно упал на часы, висевшие между шкафом и зеркалом. На сборы и моральную подготовку оставалось сорок минут.

Пришло время открыть ящик Пандоры.

Я бросила записку на кровать и с колотящимся сердцем потянулась к пугающему подарку. То, что лежало внутри, под крышкой, заставило меня судорожно вдохнуть.

«Нет, это уже слишком!»

Лицо вспыхнуло. Я зажала руками рот, пытаясь подавить подступающую истерику.

«Я не буду!»

«Не хочу!»

«У меня нет выбора».