Влюблён до смерти - Анна Жнец (2020)

Руки крепче сомкнулись на талии. Ограждение смотровой площадки врезалось в поясницу. Алая задержала дыхание, но Росс не стал её целовать — прижался щекой к щеке, провёл носом от яремной впадины до виска и шепнул на ухо:

— Остался один момент.

Перед глазами возник прибор — узкий, вертикальный цилиндр с прорезью на конце. И её ослепила белая вспышка.

* * *

— Я стёр ей память.

— Ты… стёр ей… память?

— А потом сбросил Алую со смотровой площадки маяка. Она разбилась о камни.

— Что? Что ты…сделал?

Росс сидел на полу и смотрел снизу-вверх, довольный собой и произведённым эффектом.

— Сбросил. С тридцатиметровой высоты. Прямо на землю. Шмяк.

Молох покачал головой.

Росс лгал. Всегда лгал. А значит, и сейчас...

— Эстер — неприкаянная душа.

«Непри…»

— Неприкаянная душа. Полтергейст. Красный код, если быть точным. Я дождался, пока её душа выберется из тела…

Молох попятился, качая головой, словно глиняный болванчик.

— ...отвёл её в Крепость...

Нет.

— ...уложил в постель…

Скажи, что это неправда!

— ...и снова стёр память.

О Смерть...

— Души в Верхнем мире материальны. А что касается Земли... Эстер не знала, что мертва, — никто не знал — поэтому и в нижних мирах она казалась такой живой. Всё дело в восприятии, братец. Мы видим то, чего ожидаем.

«То, чего ожидаем…»

Молох поднял руку и ослабил узел галстука, расстегнул две верхние пуговицы рубашки: воздуха не хватало.

— Если бы Эстер погибла в Верхнем мире, то стала бы пифией. — Он искал зацепку, чёртову грёбаную зацепку, чтобы доказать: Росс лжёт. Его Эстер не могла быть неприкаянной душой! Нет! Он вспоминал вкус её губ, сладость объятий, влажность и жар сокровенных мест. Не мог он спать с призраком! Влюбиться в неприкаянную душу — душу, которую отправят на перерождение сразу же, как правда раскроется.

— А кто сказал, что она погибла в Верхнем мире?

— Но маяк… — Молох посмотрел в окно, в сторону каменного острова, и на мгновение его ослепил свет вращающегося фонаря.

— А во всей вселенной только один маяк? Я телепортировал нас на вполне земной.

— Ты не можешь телепортироваться. И покидать Крепость не можешь. Мы забрали у тебя магию.

— Не всю. Алая вернула мне часть. Её хватает на несколько заклинаний в день в зависимости от сложности. Пока я способен покидать Крепость не дольше, чем на час. Ваш поводок из заклинаний тянет меня обратно.

Молох прикрыл глаза.

— Ты не мог провести постороннего в Крепость. Защитное поле…

— …в последнее время барахлит, не замечал? Не задумывался почему? Я взломал главный компьютер и изменил коды доступа: включил в список обитателей Крепости Алую. А знаешь что? У тебя же с собой блокнот? Проверь. Введи имя и узнаешь судьбу.

Дрожащими руками Молох достал из воздушного кармана блокнот — аналог человеческого планшета — и открыл на первой странице. Тысячи лет он служил Великой, чего только ни повидал: был на войне, слышал, как взрываются бомбы, дышал пеплом извергающихся вулканов, наблюдал, как убийственная морская волна сметает с лица земли жилые кварталы, целые мегаполисы, и сам бросался в пучину — ловить обезумевших от паники и страха клиентов. Разве осталось что-то, способное его напугать? Его, бога смерти. Но вот он смотрел на белый бумажный лист и уже вторую минуту не мог заставить себя коснуться его кончиком стилуса. Вывести имя. Четыре буквы.

— Тебе помочь?

Молох стиснул зубы и начал писать. Секунду запрос обрабатывался, а потом открылась электронная версия дневника. Ведьма действительно должна была появиться в Крепости — так говорилось в книге судьбы. Но ничего из описанного дальше не произошло, а значит, Алую кто-то перехватил, и события начали развиваться по другому, неведомому сценарию.

Но ведь это не значит, что Алая и есть Эстер. Это, проклятые бесы, ничего не доказывает!