Дьявол напрокат - Марина Третьякова (2020)

— Расскажи о себе. — До чего мне надоел этот заискивающий взгляд бывшего возлюбленного. Если так продолжится, нервы окончательно сдадут, и я начну передразнивать его, коверкая слова. — Чем занималась эти полгода?

Чем занималась…

Пару месяцев депрессии, потом жизнь немного вошла в колею, и я даже смогла начать ходить на работу. Но не надо списывать со счетов то время, когда мы устраивали перепалки с соседом. Да-да. Вот и все веселье в моей серой жизни. До встречи с Марком.

— Работала, общалась с людьми… — Неопределенно пожала плечами и пригубила алкоголь. — А ты?

Марк склонился к уху собеседницы и шепнул ей что-то, отчего девушка залилась звонким смехом, и часть гостей повернулись в их сторону.

— …главным менеджером…

Брюнетка стряхнула несуществующую соринку с лацкана пиджака Аполлона, и провела ладонью по его груди. Что она себе позволяет?

— …вот, собственно и все… — Ник закончил разговор, и снова на меня посмотрел, явно ожидая хоть какой-нибудь реакции. Ах, да. Он же рассказывал о чем-то.

— Прекрасно. Очень рада. — Машинально проговорила, и я поняла, что ни минуты больше не стану мириться с поведением своего нынешнего парня. Сунула недопитый коктейль в руки собеседнику и зашагала к парочке, слыша за спиной недоумевающий голос…

— Я сказал, что провел месяц в больнице, Вик. Это по-твоему прекрасно?

Расстояние, разделявшее нас, преодолела за считанные секунды. При моем приближении, брюнетка равнодушно скользнула взглядом по моему лицу, и продолжила щебетать о чем-то своем, курином.

А я не стала метать икру и сразу взяла быка за рога. Точнее Марка за руку.

— Вот ты где, любимый… — По-моему он сам обалдел от того, как я нахально потянулась к его губам и запечатлев на них долгий глубокий поцелуй, от которого волна дрожи прошла по телу и ударила вниз живота, отстранилась, продолжая стискивать руку Аполлона. — Что-то нехорошо себя чувствую. Пожалуй, ты прав. Задержка две недели говорит сама за себя.

Взгляд брюнетки опустился на мой плоский живот и, её челюсть слегка отвисла, а я, чтобы не рассмеяться над произведенным эффектом, вновь посмотрела на Марка.

— С тобой все в порядке, милый? Ты какой-то бледный.

На самом деле, бледным он не был, скорее очень удивленным и сбитым с толку. Но не могла же я сказать что-то типа «любимый, подними с пола челюсти: свою и соседки»?

Да ложь с задержкой — это была чистой воды импровизация, и я выпалила это, не подумав, хотя сейчас в душу закралось вполне оправданная тревога, что кто-то из присутствующих мог услышать наш разговор.

— Прошу минуточку внимания! — Все головы повернулись в сторону выпившей мамы, которой кто-то дал микрофон. Она махнула рукой, в которой был бокал, и часть содержимого выплеснулась на сцену, и я поняла, что сейчас кому-то будет очень стыдно. И этот кто-то я…

— Виктория, детка!

О Боже! Боже! Боже! Нет!

Ощутила, как рука Аполлона под тканью пиджака напряглась, значит, он тоже почувствовал, что запахло жаренным…

— Подойди! — Мама не унималась и выцепив взглядом нас с Марком ткнула в нашу сторону микрофоном. — Маркус, и ты, будь добр.

Первой мыслью было заорать в голос и бежать, но как только мама назвала Аполлона полным именем, ноги напрочь мне отказали, и я остолбенела, ухватившись за рукав соседа. Откуда она знает?

Марк как ни в чем не бывало повел меня к сцене, позабыв про брюнетку.

Заметив, как я побледнела, он опустил руку поверх моей и сжал, проговорив одними губами.

— Расслабься. Беременным нельзя нервничать.

И знаете, что? Я улыбнулась ему. К черту все! К черту злобных родственников! К черту нашу ссору, и его маленький секрет. У этого парня чертовски обаятельная улыбка и отменное чувство юмора, и против этого я не смогла устоять.

И пусть потом я пожалею, пусть будет больно, но сегодня — наш последний вечер, и нужно запомнить его и сохранить в памяти лучшие мгновения.