Полёт феникса - Мария Архангельская (2020)

Девица низко поклонилась. Больше ничего не сказав, я быстро прошла мимо неё в детскую. Поговорить с сыном было необходимо, но вот так прямо опровергать уже сказанное? Всё-таки не дело подрывать авторитет взрослых в глазах ребёнка, тем более что взрослый не чужой, а человек, который и дальше будет за ним присматривать и контролировать его поведение. Или я всё излишне драматизирую? В конце концов, Ючжитару всего три года. Слова сотрутся из памяти, останутся навыки и привычки.

— Больно? — спросила я, присаживаясь на край постели.

— Не… — Ючжитар, тоже сидевший на краю, прекратил болтать ногами, задрал себе рукав и ткнул пальцем в оставшийся след. Поморщился, но храбро повторил: — Совсем не больно!

— Молодец, — я погладила его по голове. — Всё ещё хочешь, чтобы Яо Фаня наказали?

— Ну… — похоже, это была серьёзная дилемма; судя по надутым губам Ючжитара, сказать "да" хотелось, но что-то мешало.

— Его уже наказали, — напомнила я. — И сейчас ему куда больнее, чем тебе.

Кажется, это мальчика не очень убедило.

— Нельзя наказывать человека дважды, — наставительно сказала я. — Благородный муж никогда так не поступает. Если приговор уже вынесен, его можно смягчить, но сделать тяжелее — только если выяснится, что было ещё какое-то преступление.

— А Яо Фань преступник?

— Нет, он не преступник. Он ударил сильнее, чем надо, но это ошибка, не преступление.

— А няня сказала, что он злодей…

— Няня за тебя переживает и потому преувеличивает. Яо Фань — хороший и преданный, таких людей надо ценить. И никогда не обижать без причины.

Ючжитар задумался, опять болтая ногой — а может, просто не знал, что ответить.

— Твой отец именно так всегда и поступает, — добавила я. — И ты должен.

— Батюшка-император? — он тут же вскинул глаза — авторитет Тайрена был незыблем.

— Угу.

— Тогда и я буду, — решил сын.

— И мы с отцом будем тобой гордиться, — торжественно пообещала я.

Тем же вечером я собрала всех, осуществляющих присмотр за принцами и принцессой и повторила ещё раз: всякий, кто вздумает учить своих подопечных лгать, клеветать или принижать кого-то на основании своего высокого положения, надолго тут не задержится.

— Ваш первейший долг — воспитать их высочествах добродетель и человеколюбие, а не высокомерие и распущенность. И если кто-то отказывается это понимать, такому человеку тут не место.

Ответами мне стали поклоны и уверения, что они всё поняли и впредь отличат чёрное от белого. Оставалось надеяться, что так оно и будет. Впрочем, здешняя повальная страсть к доносительству если и не гарантировала соблюдения запретов, то делала их нарушение весьма затруднительным. И при всей моей неприязни к стукачеству я не могла не признать, что оно изрядно помогало держать руку на пульсе. Даже если треть доносов оказывались передёргиванием, а то и прямой выдумкой.