Прокляты и забыты - Александра Салиева (2016)

– Это мне не по силам. Ты же знаешь, есть много факторов, которые не позволят… – сказал Тимур полушепотом.

Слышать умные речи о благополучии всех и вся я не желала.

– Вот. Ты не можешь. И они не могли. Они все умерли, Тимур. Только Арт не сдох. Знаешь, сволочи – они вообще живучие.

В моих словах было не просто негодование. Сама не понимаю, откуда во мне проснулась такая ненависть. Я сейчас кому-нибудь шею свернула бы с превеликим удовольствием.

– Мое упущение. Вот вернусь – и прибью его сама. Для общей картины, – добавила я тихо.

– Кто такой Арт? – тут же спросил Тимур.

И столько интереса прозвучало в его вопросе, что я сразу же задумалась о том, что истерика истерикой, и выговариваться определенно стоит, а то крыша совсем поедет, – но все-таки я сболтнула лишнего.

– Не важно, – злобно ответила я.

Спящая на заднем сиденье Ева вздрогнула. Еще бы – удивительно, как она вообще до сих пор не проснулась. Чувствуя вину, я немного присмирела и снова отвернулась, не в силах сдержать слез.

Истерика утихла, и теперь до меня дошло, что маленькая шестилетняя Ева, наверное, все еще ждет свою маму, а Кристина не вернется. Никогда. И девочка осталась совершенно одна в этом мире. Из-за меня. Я молча глотала слезы, стараясь не издать больше ни малейшего звука. Кому, как не мне, знать, что такое одиночество.

– Ками, – тихонько позвал Тимур, – что с тобой?

Говорить не хотелось совершенно, и я молчала. Автомобиль остановился перед воротами дома Тимура. Заезжать внутрь он не спешил. Только развернулся ко мне всем корпусом, ожидая пояснений. И мне пришлось ответить.

– Я никак не могу понять, зачем живу. У меня нет родителей, нет семьи. Нет друзей. Никого нет. Зачем я живу? – тихо сказала я. – Только не надо сейчас про высокое предназначение рода Де Алькарро.

Пафосно звучит? Еще как. Самой стыдно за свою слабость.

Тимур, видимо, так не считал. Он положил ладонь мне на плечо и приободряюще улыбнулся.

– У тебя все еще впереди, – сказал он.

Теперь мне стало совсем неудобно.

– У меня уже все позади, – мрачно ответила я. – Единственному человеку, к которому я испытывала хоть какие-то теплые чувства, – и тому не нужна.

Самые прекрасные черные глаза, переливающиеся теплым, зовущим светом, словно звезды на ночном небе, тут же возникли в памяти, давая понять, что жизнь еще хуже, чем я думала минуту назад.

– Ты о нем? – спросил Тимур.

Он указал взглядом на серебряный с черными ониксами и алмазами кулон, который теперь висел у меня на шее, и сразу как-то помрачнел.

– Он не мой мужчина. Никогда не был им, – сказала я почти правду.

Даже себе признаться в том, что считаю его своим, я не могла.

– А ты разговорчивее стала, – внезапно довольно хмыкнул Тимур. – Тебе надо почаще употреблять. Глядишь, так и смысл жизни тебе найдем.

Он еще раз ухмыльнулся и направил автомобиль в кованые ворота.

Оказавшись внутри, я приняла холодный душ, который меня окончательно протрезвил. Затем переоделась в висевший в ванной комнате халат и тапочки, закинула свои пропахшие «Столичной» вещи в стирку. К тому времени, как я спустилась на кухню, Тимур уже приготовил золотистый куриный бульон, чтобы накормить наконец проснувшуюся, голодную Еву и похмельную меня.

Девочка вжималась всем телом в стул и через силу глотала бульон. На меня она не обратила никакого внимания.

– Что с ней будет? – спросила я Тимура.

Чтобы занять себя хоть чем-то, взяла кружку и налила кофе.

– Сейчас уже поздно. Утром мы отвезем ее к полицейским. Там либо найдут ее родственников, либо передадут социальной опеке, – совершенно спокойно сказал он.

Его голос звучал повседневно, словно он не говорил ничего особенного. Словно не судьба ребенка решалась сейчас. Наверное, не хотел лишний раз травмировать. Только то, как он изредка тревожно поглядывал на девочку, я все же уловила.