— Я была маленькой, хотела собаку, а родители не хотели, сказали, что это большая морока, каждый день ее выгуливать, они не хотят этого делать. Я сказала, что я сама буду этим заниматься, а мне сказали, что я не смогу вставать каждый день на час раньше, а я сказала, что смогу, и начала вставать на час раньше и бегать, делала так полгода, без перерывов. Потом у собаки наших знакомых родились щенки, и я опять подняла вопрос о собаке, уже с позиции уверенности в том, что я смогу вставать на час раньше. А мне сказали, что фиг тебе, Верочка, на этот раз без аргументов. И я поняла, что выгуливание было просто отмазкой, и что все врут, даже самые близкие люди. Сильно обиделась и устроила глобальную кампанию пассивной агрессии, папу это доконало и он предложил мне в качестве примирительной взятки путевку в летний лагерь с особым курсом подготовки спасателей, там учили плавать, спасать утопающих, управляться с моторной лодкой, оказывать первую помощь. Но самое главное, там учили работать со спасательной собакой, их было несколько десятков, они жили в лагере и мы постоянно с ними играли. В учебное время в этом лагере учили солдат и эмчеэсников, а летом пускали детей, лагерь в лесу на озере, там очень красиво. Я за смену закорешилась со всеми дрессировщиками и инструкторами, тусила у этих собак с утра до ночи, дрессировала их, они легко дрессируются, к концу смены они были как цирковые. Меня потом родители забирали, им весь лагерь рассказывал про мои таланты в дрессировке. А собаку мне все равно не купили.

— Но вы же показывали фото с собакой?

— Ее купили моему брату, — невесело усмехнулась Вера, — я просила — фиг, сестра просила — фиг, а брату купили, он же долгожданный мальчик, к нему совсем другое отношение. Я с ними тогда уже не жила. А ему на эту собаку пофиг, он ею не занимается, встают на час раньше, чтобы ее выгулять, мама и папа. Карма, — она развела руками, министр усмехнулся, но промолчал, осторожно погладил ее руку поверх рукава, спросил:

— Не устали от политики?

— Меня сложно утомить разговорами, — улыбнулась Вера, он усмехнулся:

— А после разговора с Доком вы за минуту "устали".

Она качнула головой:

— Я устаю от вранья, очень сильно. Чуть меньше устаю, когда приходится вести себя так, как не хочется — жизнерадостно трындеть про подружек, например, вытаскивая страдальцев из бездны уныния. Или когда жалуются, это капец утомляет. Не в том смысле, что человек рассказывает невеселые новости, а когда он тупо ноет ради нытья, ему не нужен совет, не нужна помощь, даже если ему предложить выход из ситуации, он им не воспользуется. В особо запущенных случаях у такого человека даже проблемы из пальца высосанные, он ноет просто потому, что нытье — это его зона комфорта, его способ взаимодействовать с миром и оправдывать унылость своей жизни. У меня один знакомый ныл по поводу того, что он толстый. Типа вот, так сложно жить, ходить тяжело, потеть неприятно, на диете сидеть невкусно, девушки любят подтянутых красавцев и не хотят оценить его богатый внутренний мир, скрытый под слоем жира, — министр смеялся, Вера изобразила укоризну: — Не смешно, это правда проблема. Ну я думаю — бедняга, в семье ни одного доктора, ни одного спортсмена, некому дать совет даже. Надо помочь, короче, человеку. И давай ему чесать — какие ему надо сдать анализы, к какому врачу сходить на консультацию, как тренироваться при каком диагнозе, как питаться, чтобы вкусно и полезно, начала ему рецепты писать, графики, учить считать дыхание и комфортный пульс, все такое.

— Этому вы где научились? — сквозь смех поинтересовался министр, она отмахнулась:

— Это общедоступная информация, она есть в интернете.

— Тогда почему он сам ее не нашел?

— Вот мне бы задуматься об этом еще тогда, но я очень хотела ему помочь, он мне нравился.

— Вам нравился толстый мужчина?!

— По-дружески нравился.

"Дзынь."

Министр ахнул и сел, Вера закатила глаза: