Малая - Алёна Воля (2021)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Разумовский никогда бы не смог предположить, что именно отъезд в Вильнюс и подтолкнет его к тому, что в итоге окажется в кровати сверху на Лонке.

До вылета оставалось четыре дня. Он в тот вечер по просьбе матери завез швейную машинку тете Маше. Собирался после этого двинуть с друзьями в город: планировали вначале посидеть в кабаке, снять телок да расслабиться в домиках на берегу реки.

Малая впустила его в дом и застыла, глядя своими прозрачными глазами.

— Это правда, что ты уезжаешь? — спросила со страхом и явной надеждой, что он опровергнет дошедший до нее слух. Бл@… Только этого не хватало! Ведь просил же не говорить ей.

— Да, Лона. Уезжаю. — Смысл было врать? Билеты на самолет уже лежали дома на столе.

— Надолго? — поинтересовалась безжизненным голосом.

— Не знаю. Не исключаю, что навсегда. — После этих слов надо было разворачиваться и уходить! А он, дурак, посмотрел на нее!

То, как что-то треснуло и разломалось пополам в ее глазах, ощутил буквально на физическом уровне. Казалось, он даже услышал внутренний горький стон ее души. Это было настолько явно, что по нему, здоровенному мужику, реально дрожь пошла. Сколько боли, матерь божья!

На чисто человеческом инстинкте, сделал шаг к ней и обнял, прижимая и пытаясь успокоить.

— Малая, перестань, ну чего ты? Я же не на другой континент. Тут пара часов лету, даже меньше.

Она подняла голову. По щекам покатились две слезинки вниз. И вдруг тихо попросила:

— Поцелуй меня. Хоть раз. Я хочу на всю жизнь запомнить…

Вадим вытер слезы, ощущая, как пальцы начинает покалывать, и, взяв ладонями ее лицо… поцеловал. Хрен его знает, как так вышло! Сложилось и все тут!

Вышел на улицу после, подошел к машине и даже дверь открыл. Постоял пару минут, чувствуя ее вкус на собственных губах… и вернулся.

Лона стояла на том же месте, только руками себя обхватила в защитном жесте. Застыла, пытаясь справиться с личной бедой. Он подошел и без раздумий поцеловал снова. А через несколько минут потянул в сторону, где не было такого яркого освещения…

Раздевал бережно, лаская и целуя, не давая опомниться ни ей, ни себе. От запаха ее кожи тестостерон в крови бурлил так, что глаза туманились. Вкусная, нежная, свежая…

В итоге они оказались в маленькой гостевой комнатке. Вадим часто там ночевал, когда оставался в гостях или засиживался с Марком, болтая. Уложил Малую на кровать, подвинув чуть к краю, и опустился перед ней на колени.

— Не бойся. — Прошептал, покрывая поцелуями живот и снимая последнюю преграду — трусики размером с его пол-ладони. Нежил долго, вылизывал, сдерживая инстинкты столько, сколько смог и дурея от возбуждения.

…

Ей было больно. И судя по реакции, довольно сильно. Стонала и всхлипывала далеко не от наслаждения. Да и ему, если честно не очень приятно: слишком узкая, слишком тесная. Как в тисках. Еле кончил. Старался побыстрее, чтобы меньше мучить, но из-за дискомфорта только растянул ее физические страдания.

Лег рядом и прижал к себе: гладил, успокаивал, убаюкивал. Когда уснула — ушел. Вадим мог пробыть там всю ночь: теть Маша и Марк работали на ночных сменах и он знал об этом, но не хватило духа. Тупо струсил посмотреть ей на утро в глаза…

В кабак не поехал. Пролежал до рассвета, глядя в потолок и ни о чем не думая — словно замороженный. Прощаться к Вульфам не пошел. С Марком они и без того куролесили до последнего дня, а маму Илоны застал вместе со своей у себя дома, и потому надобность отпала сама собой. Малую избегал целенаправленно.

Улетел и постарался забыть. После этого дома не был полгода, надеясь втайне, что ее за это время попустит, но увидев голубые глаза по приезду, понял — нифига. Словно и не было разлуки в шесть месяцев. Смотрит все так же с немой тоской и разговаривает с ним хрипло из-за напряжения.