Брак (не) по расчету - Елена Волшебная (2021)

— Да ты, как идиот, расплываешься в дебильной улыбке. Ты там случайно на каникулах не влюбился в кого? — прищурилась она на меня свои шоколадные глаза, при этом мерзко хихикая. Я передернул плечами. Влюбился? Ну уж нет! Скорее просто очередное влечение. После того, как затащу её в постель, она перестанет меня интересовать. Как и все остальные девушки.

— Нет. Скорее ты станешь балериной, чем я влюблюсь, — с ехидцей добавил я.

Марина аж зашипела. Как раз с детства она восхищалась Лебединым Озером, балеринами, пуантами и прочей белибердой. И знала, что балериной ей никогда не стать. Комплекция не так изящна и худощава, в отличии от жестких требований, а диеты она и вовсе терпеть не могла. Поэтому Марина просто пошла на тхэквондо и стала развивать ловкость и тренировать тело на выносливость. И вообще, она была пацанкой, каких поискать. И эту девушку, с видом злобной мегеры и милым личиком (когда не жеманничает), парни вообще всерьез не воспринимают, а иногда и опасаются. Она же кого хочешь спугнет. Своим характером и выражением лица.

— Убью… — сказала она, как змеюка. При этом показательно разминая пальцы рук.

— Все обещаешь и обещаешь, — усмехнулся я. Она недовольно фыркнула в мою сторону и начала писать. Я же просто начал черкать в черновике рисунок. Успокаивает. Иногда.

***

— Ми-ла! Очнись! — все последующие пары она просидела как мышка. Главное, что я оказалась права на счет проверки конспекта. Как только она встала из-за стола, её подозвал к себе Александр Викторович со словами: «Надо же проверить конспекты у моей „любимой“ студентки» — и пролистал его от начала до конца. Время тянул, гад. После чего, они снова обменялись „дружескими“ репликами.

— Я и не засыпала… — уныло протянула она на одной ноте. С безразличием оглядывая парк, в котором мы на данный момент гуляем. Хоть солнышко и светило, но уже был второй месяц осени, и было довольно-таки холодновато. Я застегнула джинсовую куртку. Еще простыть мне не хватало.

— Да ты где-то в прострации летаешь, ни на что не реагируешь, — пожала я плечами.

— А… — махнула рукой Мила. Затем перевела взгляд на мою руку. — Слушай, меня тут кое-что интересует. Что это у тебя за колечко такое, а? — перевела она тему.

— Это… Это подарок родителей. За успешное поступление, — соврала я. Почему-то не хотелось чтобы она знала об настоящем значении кольца.

— А почему только сейчас надела?

— Немного похудела. А то раньше оно не надевалось. О! Пошли сядем на скамейку. Там и солнышко пригревает и ветер почти не дует, — отвлекла её от кольца.

Мила только кивнула, оглядывая внимательным взглядом парк. Затем сняла правый кед и вытряхнула из него камушек, и начала снова зашнуровывать, присев на корточки. Я же пошла к скамейке. Осмотрев её и не обнаружив различных „творческих“ порывов молодежи (жвачки, рисунки, матерные слова и т. д.), с удовольствием села на неё. Порыв ветра сорвал с деревьев пожелтевшую листву и закружил их в танце. А мне растрепал челку. Я усмехнулась глядя как ругается подруга, когда ей прямо в лицо залепило листом. Затем достала телефон. Найдя в списке имя брата, нажала на вызов. Раздались длинные гудки.

— Да-а-а, — довольно-таки добродушно протянул Дима. А это означало что он был в хорошем расположении духа (то есть слушать и внимать будет с положительным настроем), и можно просить о чем угодно.

— Дииииим, — умоляюще протянула я. В трубке раздался страдальческий стон. — Можешь подвести меня и Милу домой? У меня голова что-то кружится.

— Ну, блин, вы где? — через силу спросил он. Видимо от „доброты“ душевной послать хотел, но не смог.

— Мы в Центральном парке, у южного входа, — бодро отчеканила я, что ни как не вязалось предыдущим умирающим голосом.

— Ах ты маленькая… — начал он шипеть, но я его оборвала.

— Спасибо большое, Дим! Вскоре увидимся! — и перервала звонок.

— Ну ты “мать” даешь! — уважительно присвистнула Мила.