Я не уверена, как долго стою на этом месте, моргая и удивляясь, почему он оказывает на меня такое воздействие, но к тому времени, когда прихожу в чувство, я больше не хочу есть.

Собираюсь с силами, чтобы съесть последний кусочек пиццы и затем пользуюсь одной из сотни голубых зубных щеток, которые нашла у него в ящике.

Я прихвачу, по крайней мере, десять таких, прежде чем уеду.

Не в состоянии уснуть, выхожу в коридор и заглядываю в гостиную, но не вижу там Блейка. До того как развернуться, я чувствую, что он стоит позади меня.

— Это твоя пижама? — шепчет он мне в шею, дергая шнурок на моих шортах. — Они не выглядят удобными.

— Но они удобные, — вру я. — Ты поджидал, пока я выйду, все это время, чтобы подойти сзади и шептать всякое дерьмо мне на ухо, или я разбудила тебя?

Он обходит меня без единого слова и берет за руку. Покачав головой, ведет меня к дивану и усаживает рядом с собой.

Разворачивает одеяло и, укладывая меня как можно ближе к себе, укрывает нас. Затем поправляет подушку под моей головой.

— Тебе удобно?

— Да.

Наконец-то все так спокойно, что он тушит свет, позволяя пламени в камине быть самым ярким пятном в комнате.

Я ожидаю, что он подвинется и вставит один из своих очень сексуальных комментариев, но он ничего не делает. Просто включает телевизор и откидывается на спинку дивана.

— Что в Бостоне? — спрашивает он, не глядя на меня.

— Я не уверена.

— Ты собираешься туда по делам или ради удовольствия?

От того, как он говорит «удовольствие», мое сердце бьется быстрее.

— Ни то, ни другое... Это просто побег, хочу побыть некоторое время одна.

— У тебя нет конкретных планов?

— Ты задаешь много вопросов, — я смотрю на него. — Ты знаешь это?

— Это признак хорошего юриста.

— Хорошего юриста? Нет такого понятия.

Он поднимает голову.

— Ты имеешь что-то против юристов?

— Мой бывший — юрист.

— Я не твой бывший, — он выглядит обиженным.

— Ну да. Ты знаешь, что они говорят. Все юристы абсолютные сволочи, единственная разница в том, что одни достают тебя хуже других.

— Ты не должна продолжать оскорблять меня, чтобы привлечь внимание, — он обнимает меня за плечи. — Ты привлекла его, как только я увидел тебя в самолете.

— Что?

— Можешь перестать делать вид, будто ты не заинтересована во мне, — он усмехается, и его глаза загораются. — Я знаю, ты хочешь меня.

— Черт, о чем ты говоришь? Все еще думаешь, что мы займемся сексом, да? — я резко подскакиваю. — Знаешь, что? Я знала, что объятия с тобой были плохой идеей.

— Сядь, — он тянет меня обратно на диван. — Мне просто нужна компания, — говорит он. — Тысяча лет прошла с того времени, как я разговаривал с кем-то, кроме своих клиентов и семьи, так что я подумал, будет отлично узнать кого-то нового.

— Как печально. Я знаю психотерапевта, если тебе нужен один из них.

— Ладно, Пэрис, — он притягивает меня ближе и шепчет напротив моих губ. — Мне нужно, чтобы ты перестала использовать свой чертов сарказм. Прямо сейчас. Это не действует на меня так, как ты думаешь, и в следующий раз, когда что-нибудь умное вылетит из твоего сексуального ротика, я покажу тебе, какой на самом деле эффект от этого.

Краснею и почти сокращаю расстояние между нами так, что могу попробовать его губы, и так, что понимаю, поцелуй с ним будет таким же классным, как я думаю, но он отодвигается.

— Я так не думаю, — Блейк улыбается. — Не начинай того, чего не сможешь довести до конца.

Чувствую, как мои щеки краснеют еще больше, и пытаюсь встать, но он снова тянет меня вниз.

— Это «Эта прекрасная жизнь»[3]?

— Что?

— «Эта прекрасная жизнь», — он указывает на телевизор. — Хочешь посмотреть?

— Конечно... — говорю я, даже если это трудно — обращать внимание на фильм, когда его пальцы слегка ласкают мои плечи, и когда я чувствую, как он смотрит на меня.