Игра в семью - Ксения Каретникова (2018)

… Утро заглянуло в мою комнату жарким и палящим солнцем. Да и в помещении стояла жуткая духота — ночью было прохладно и я, заботливо подумав, что гостю может быть холодно на полу, закрыла окно. Сейчас об этом я очень даже пожалела, дышать в комнате просто нечем. И только я собралась встать, чтобы распахнуть створки, как Вадим меня опередил, он, громко зевая, поднялся с пола и направился к окошку. Я не стала показывать ночевавшему у меня гостю, что тоже уже пробудилась и, прикрыв один глаз, принялась молча наблюдать за Вадиком. Он был в одних трусах-боксерах, серого цвета, с какими-то буквами на широкой кайме ремня. Эти боксеры сильно обтягивали накачанные и упругие ягодицы родственничка, которые так и притягивали мой взгляд. Я ругалась на себя, но продолжала смотреть… да и Вадим, как буд-то назло, двигался медленно. А когда он вытянул руку, чтобы повернуть ручку окна, я еще смогла внимательно рассмотреть все играющие мышцы на его широкой спине и мускулистых плечах… Духота стала душить меня с удвоенной силой. Вот это зрелище! Как же это я на это все не повелась еще в Крыму, когда он в таком же почти виде, подошел ко мне на пляже? Шорты! Тогда на нем были одеты широкие шорты для плаванья… А не эти тоненькие, трикотажные боксеры.

Вадим открыл окно. Комната тут же наполнилась свежим воздухом и дышать стало легче. Родственичек развернулся, собираясь вернуться на свое спальное место, и я резко зажмурила глаза, решив продолжать притворяться спящей. Вадик осторожно прошел мимо меня и, судя по звуку, плюхнулся на лежавшие на полу одеяла с подушками.

— Доброе утро, родственница Кирюшка, — со смешком сказал он, раскусив мое притворство. — Все успела разглядеть или мне еще раз подойти к окну?

— Да было бы что рассматривать, — без зазрения совести соврала я и, бросив взгляд на Вадима, села на постель.

— Да? — с прищуром спросил он. — А что же ты тогда рассматривала?

Я нахмурилась, покосилась на окно:

— Я следила, что бы ты, открывая окно, не сломал мне ручку.

Вадик, не поверив мне, замотал головой:

— Сам бы сломал, сам бы и починил.

В ответ я громко фыркнула, так, что бы мой гость меня уж точно услышал. И он услышал, но акцентрировать на этом внимание не стал и сменил тему на более чревоугодную:

— Слабо блинов нажарить?

— А сейчас что, масленница? — поинтересовалась я возмущенно.

— Сейчас утро. А утром блинчики — самое то, — Вадим повернулся на бок и, дотянувшись до моего одеяла, стал тащить его на себя. — Пожалуйста.

Я дернула одеяло обратно и, легонько пихнув Вадика ногой в плечо, сказала:

— Отравить тебя, что ли, чтоб с такими просьбами ко мне лезть перестал?

— Сама же выхаживать будешь — душа у тебя добрая, чистая, сопереживающая, — интонация его голоса была нежная и ласковая, — А блинчики в твоем исполнении, готов поспорить, просто бесподобны.

Этакий симбиоз лести и подхалимства из уст Вадима не позволил мне съязвить ему в ответ и я, едва слышно и досадно простонав, встала с кровати и, ни разу не взглянув на наглого гостя, вышла из комнаты. Заскочила на пару минут в ванну, умыться и переодеться в халат, а затем прошла на кухню и, сама пребывая в шоке от своего же податливого поведения, стала готовить тесто для блинов. Причем, припоминая вчерашнее рагу, а точнее объемы потребляемой Вадимом пищи, теста я сделала много — чтобы дня на три с завтраком не заморачиваться. Блинов ему хочется? Вот пусть ими только и завтракает! Всю неделю! Сама от блинов воздержусь. Не самая моя любимая, да и вредная для женской фигуры, еда.

Замесив не сложное тесто и вооружившись двумя одинаковыми по диаметру сковородками, я уже жарила пористые, бездрожжевые блинчики по фирменному бабушкиному рецепту. При этом напевая что-то веселое и жизнеутверждающее себе под нос.