Всё, что нужно для счастья - Евгения Стасина (2019)

- А хрен знает. Я тогда так надрался. Вот, - бросает мне вторую фотку, и я понимающе хмыкаю. - Уснул прямо в клубе. Мы у Васьки Смолина день рождения праздновали, он меня и сфоткал. Чёрт, может, хрень всё это? А если хрень, то на кой чёрт твоей Верке такое выдумывать?

- Хрень... Хрень - это твой образ жизни, Максим. Наш брак, твои обещания, наши планы - вот это хрень. А твоя история с Веркой называется иначе. БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТЬ!

Причём в классическом её проявлении: переспать не пойми с кем, а потом удивлённо хлопать глазами - от случайного секса дети, оказывается, тоже рождаются! И где только была моя голова, когда я с таким вот фруктом связывала свою жизнь?

- Вась, чего делать-то?

Да я-то откуда знаю?! Я что на учебник по психологии похожа или на социального работника?

- На путь исправления становись. Вон, - киваю на стенку, за которой мой бестолковый пёс сторожит сон маленькой девочки, и обречённо вздохнув, закрываю вентиль. Вода так и бежит грязная, Максим так и стоит, прожигая во мне дыру. - Занимайся теперь воспитанием, раз у Верки свободного времени нет. Ты столько лет пропустил, многое придётся навёрстывать.

- А сколько ей? - Некрасов ставит пузатую бутылку на столешницу и усевшись на стул, с силой сжимает свои виски.

- В ноябре шесть исполнится, - по-моему. Число не скажу, ведь тётка из меня вышла неказистая, но точно помню, что на выписку больничный двор первый снег припорошил.

- Значит, пять... Чёрт, сходится всё... У Смолина четырнадцатого февраля день рождения. Чёрт!

- Стол мой не ломай, - бью его по рукам, скрученным в жгут полотенцем, а он нет, чтобы извиниться за несдержанность, ведь прямо кулаком по столешнице рубанул, руки свои устраивает на моей талии. Лбом упирается в мой живот и, шумно вздохнув, выдаёт:

- Чего только не бывает в жизни... Вась, обиделась на меня?

Ещё спрашивает? Коленки против воли подкашиваются, но так как в моей крови виски не гуляет, разум всё-таки берёт верх. Отталкиваю бывшего супруга, и словно он успел перемазать мой плащ грязью, нервно отряхиваю талию.

- Да как я могу? Подумаешь, с сестрой моей переспал? Это же вполне нормальное явление, да?

- Ещё слово своё любимое употреби: изменил. Вообще-то, формально я чист: мы с тобой в апреле сошлись, - а в июне уже свадьбу сыграли. Люди пальцем у виска крутили, а мы друг от друга отлипнуть не могли. Разве есть какие-то чёткие временные рамки, разрешающие людям семьи создавать? - Так что и тут мимо: измены не было.

- Не было? - губу закусываю, ведь мне на эти формальности начихать - душа-то ноет - и не зная, куда себя деть, принимаюсь расставлять стулья. - В тот раз, может, и нет, а за пять лет брака ты много чего успел.

- Тебя послушать, так я только и делаю, что баб нагибаю.

- А тебя послушать, так ты прям монах! Ещё немного воздержания и можно смело церковный сан принимать! - от злости мои щёки идут пятнами. Дышу тяжело, уставившись на непрошенного гостя, и даже не думаю одёргивать пса, который, наконец, покинул своё укрытие. Тоже мне защитник! Нет, чтобы куснуть за ногу моего обидчика! Так нет, целоваться к своему тёзке лезет!

- С тобой невозможно общаться...

- Значит, не стоило приходить! Ты чего ждал? Что я разрешу тебе поплакать на моём плече? Нет уж, ищи другую жилетку.

- Жилетку, - Макс хмыкает, пройдясь взором по синему плащу, и вновь опускается на сиденье. Ещё и терьера моего берёт. - Я, вообще, не к тебе пришёл. Сестру зови, нам с ней есть что обсудить.

Вон оно как. Для этого бутылку притараканил? Думал, за рюмкой родительские вопросы решить?

- Не могу, - а вот не выйдет. Иначе я бы даже не сунулась в его студию. Слишком уж много плохих воспоминаний: полумрак, диванчик, накрытый морковным пледом, и красные ногти, впивающиеся в ритмично двигающиеся ягодицы моего на тот момент законного супруга. - Нет её. У неё, видите ли, проблемы и не до детей сейчас...

- То есть? Как нет?