Босс и молокосос - Ксения Лестова, Лидия Чайка (2021)

Вы. Вы, Платон Сергеевич, меня не устраиваете, как начальник. В смысле, конкретно мой начальник. Будь моя воля, я бы вообще вас никогда не видела. Потому что… вы тревожите во мне что-то. И я боюсь. А еще вы жуткий сноб, сухарь, бесчувственная глыба льда. И как у такого, как вы, могла родиться такая симпатичная и милая дочка?

Всего этого я, разумеется, вслух не произнесла. Зато думала, судя по всему, очень эмоционально. Иначе почему Азаров в следующую секунду посмотрел так, словно прибить хотел?

— Спасибо, что подвезли, Платон Сергеевич, — самое главное, в любой ситуации не забывать про субординацию. — Я признательна вам за помощь.

— Сочтемся, Северова, — хмыкнул мужчина.

Продолжать разговор, который порядком начинал изматывать, было подобно самоубийству. Жестокому и мучительному. Так что я, еще раз поблагодарив мужчину, все-таки выбралась из машины и заковыляла в сторону прохода в заборе. Пришлось задержаться, перешагивая через нижнюю перекладину. В потемках ее почти не было видно. Если бы не знала, что она там есть, точно бы споткнулась и. И одним вывихом сегодня бы не отделалась. Снова на территории школы фонари светили выборочно. Какие-то довольно ярко, но не там, где надо. А вот там, где, наоборот, он бы точно не был лишним, его почти не было. Вот и приходилось внимательно следить, чтобы не дай бог не оступиться.

Оборачиваться, когда начальник направил автомобиль прочь от школы, не стала. Это в романтических книгах пишут, как влюбленная дуреха смотрит вслед удаляющемуся кораблю, карете, велосипеду, ишаку (нужное подчеркнуть) и грустит. В реальной жизни все совсем не так. В реальной, повторюсь, жизни, я хотела бы избежать интереса со стороны босса. Ничем хорошим это не закончится. Единственное, что не светит в случае, если я посмотрю на Азарова, как на мужчину, а не начальника — это увольнение. Допустить этого я никак не могла. Мне еще секцию сына оплачивать. Иллюзий я не питала. Надеяться на то, что благородный богатей взвалит мои проблемы на свои сильные и широкие плечи, было бы верхом безумия. И высокой самооценки с моей стороны.

Гришка ждал меня у раздевалки, уже полностью одетый и готовый сорваться с места в любую секунду. Что он, собственно, и проделал, как только увидел меня.

— Мам! — воскликнул, как только оказался рядом. — Почему так долго? Я последний остался.

— Прости, Гриш, — покаянно сказала, касаясь рукой растрепанной русоволосой головы. — Задержалась. Постараюсь больше не заставлять тебя столько ждать.

Не то, чтобы мне сразу поверили. Посмотрели недовольно, настороженно даже. Словно он слышал наш с Платоном Сергеевичем разговор. Знает, что я задержалась не на работе.

— В искупление своей вины предлагаю тебе зайти в магазин и купить чего-нибудь вкусненького. Идет?

Обычно, этот подкуп действовал на моего сына. Вот и сейчас он не стал упрямиться и всем своим видом показывать, что недоволен из-за моей задержки.

— Идет, — сразу же оживился Гришка и первым заторопился на выход из школы. — Я хочу пиццу!

Спорить не стала. Можно было редко, но все же позволить себе что-нибудь, из-за чего потом будешь страдать, думая, куда бы или кому сбросить лишние килограммы. Пусть я мысленно уговаривала себя не есть эту гадость. Сама потом, сидя дома, уплетала полуфабрикат за обе щеки. Потому что, несмотря на всю вредность, это было вкусно и вполне себе сытно. Зачем есть что-то нормальное? Что-то, что мать вчера наготовила, когда есть замороженная пицца, которую достаточно бросить в духовку. Подождать минут десять, и ужин готов.

После мы попили чай, поговорили немного об учебе. Гриша в этом плане был у меня жутким лентяем, но учиться старался. Уже сейчас он понимал, что плохими оценками в дальнейшем себе навряд ли обеспечишь безбедное будущее.

— Анька сегодня стукнула меня по голове пеналом, — пожаловался сын. — А я ведь ничего такого не сделал. Просто дернул за косичку.