Год забот - Вера Ро (2021)

Все это было бы забавно и даже мило, если бы не наталкивало нас на необходимость серьезного разговора. Который мы не спешили заводить. Нам следовало прояснить ситуацию и расставить все точки над ё, но мы словно оба боялись его последствия. И откладывали на потом, наслаждаясь каждой минутой волшебных каникул.

Уютных, домашних и безмятежных. Пока внешний мир сам не напомнил о себе.

— Саш, ты не знаешь куда делся мой паспорт? — крикнул Егор из прихожей.

Он собирался забрать у курьера какие-то свои компьютерные штуки.

— Нет.

— Хм, странно. Оставлял его тут на полке вроде. — сосед еще раз обошел все места, куда мог положить документ. — Аля, а ты не трогала маленькую книжечку с моей фотографией?

— Сейчас! — с готовностью ответила дочка, а мы тревожно переглянулись.

И не напрасно. Дочка с гордостью отдала Егору паспорт, успев предупредить, что немного его украсила. Мы в ужасе посмотрели внутрь, где Аля дорисовала рядом с фото соседа два глазастых колобка на ножках. Один побольше, другой поменьше.

Я зажмурилась на мгновение предвкушая бурю мужского гнева, которая может обрушиться на дочку и инстинктивно закрыла ее собой. Вспоминая при этом, что когда-то я так же испортила отцу важный договор. Стоит ли говорить, что больше я никогда не трогала его вещи?

— Аля! Разве можно брать чужую вещь без разрешения и тем более портить ее? — строго спросила я, от чего дочка тут же поникла.

— Тише-тише, не пугай ее. — Егор спокойно присел рядом.

Я ошарашенно смотрела на соседа, который успокаивал Альку, которую, в свою очередь, напугала я!

— Там мама и я. — обижено объясняла малышка, прячась в объятиях соседа.

— Ты хотела нарисовать нас всех вместе? Дорисовала себя и маму, чтобы мне одному было не скучно тут?

— Да!

— Это очень мило с твоей стороны, Аля. Но дело в том, что это очень важный документ, в котором нельзя рисовать, даже на пустых страницах. Даже если очень хочется. — малышка смотрела на него недоверчиво. — Да-да. Такие уж правила.

Дочка тяжко вздохнула.

— Я бойсе не буду. — заверила она.

А меня во время их диалога медленно, но верно разъедало чувство вины. Почему посторонний мужчина гораздо более чутко относится к чувствам моей дочери, чем я, родная мать? Сейчас я была сильнее всего похожа на своего отца.

В этот момент в дверь позвонили. Видимо курьер уже прибыл. Егор подхватил расстроенную Альку на руки.

— Пойдем посмотрим, кто там? — и не обращая на меня внимание они прошли мимо.

Курьер сначала в недоумении уставился на новоявленный шедевр абстракционизма, а затем рассмеявшись переписал данные с испорченного документа. И даже посоветовал напоследок, как можно отмыть несмываемый маркер. Хорошо, что Аля рисовала только на ламинированной странице.

Дочка быстро развеселилась и уже умчалась рисовать дальше в своей комнате, из которой мы предварительно убрали перманентный маркер. (И от куда она его только взяла?) А вот я никак не могла унять ноющую боль в груди.

— Я отвратительная мать. — озвучила я наконец то, что меня гложило.

— Не правда. Это совершенно нормальная реакция. Ты расстроилась и была напугана. Будь ты плохой матерью, то нашлепала бы ее по попе так, что она сидеть не смогла. А ты всего лишь проявила строгость, не повысив при этом даже голоса.

— Но она расстроилась. Напугалась даже! — не унималась я.

— Саш, посмотри на нее. — я перевела взгляд на комнату дочери, где в дверном проеме мне было видно, как она что-то напевает себе под нос улыбаясь. — Разве она похожа на несчастного ребенка, который боится собственной матери?

— Только потому, что рядом был ты! Как тебе это удается? Она так тянется к тебе, как ни к кому другому.

— Может ей просто не хватает отца? И в этом весь секрет. — осторожно предположил Егор.

Настроение моментально упало еще на несколько ступеней ниже.