– Гавриил, конечно же. – В следующее мгновение ангел исчез в потоке ослепительного света, а отзвуки его смеха, висевшие в воздухе, вызывали сладостную дрожь.

Немного помедлив, Али опустила глаза и увидела, что держит в руке лилию.

Андре не представлял, как долго он молился. Возможно, целую вечность, а может, всего лишь несколько секунд. Но, открыв глаза, он вдруг почувствовал облегчение – как будто тяжкий груз свалился с его плеч.

– Андре…

Он резко вскинул голову; голос отца вырвал его из забытья.

– О господи! Как Али?.. – Сердце его отчаянно забилось. – Ведь она… – Андре умолк и затаил дыхание.

– С ней все в порядке. Ей надо еще оставаться под наблюдением где-то с неделю, однако пока все идет отлично. Она спит. – Паскаль сел рядом с ним.

Андре поднял к потолку голову и воскликнул:

– Слава богу! О, слава богу! – Он не знал, плакать ли ему от счастья или истерически хохотать. Закрыв лицо ладонями, он молчал, прекрасно зная, что отец наблюдает за ним.

Когда же он вновь взглянул на родителя, тот улыбнулся ему.

– Ты правильно оценил состояние Али. Она была при смерти. Я очень рад, что ты привез ее сюда.

– Да, на сей раз ты продемонстрировал чудо, – холодно проговорил Андре. – Не то что девять лет назад…

Отец ничего не ответил. Он молча рассматривал свои руки.

– Это не значит, что я не благодарен тебе, – поспешно добавил Андре. – Конечно, благодарен. Но для меня это ничего не меняет.

– Ты когда-нибудь слышал, чтобы я утверждал, будто совершаю чудеса? – заговорил наконец Паскаль, и голос его был очень тих.

– Нет, не слышал. Но не понимаю, какое это имеет значение. Говорил, не говорил – какая разница? Это либо так, либо не так.

В часовне воцарилось тягостное молчание. Андре ждал ответа. Именно этот вопрос разделял их все эти годы. Через несколько минут отец глянул на него и спросил:

– Значит, тебе нужна правда?

– Вот именно. Правда! Я давно уже ее жду. – Он не был уверен в том, что хотел услышать правду. Не так уж приятно выслушивать самообвинения человека, в особенности – собственного отца. Однако отец уже обвинил себя своими действиями много лет назад. Так что какое значение теперь имели слова?

Паскаль тяжело вздохнул.

– Интересно, ты действительно готов услышать правду? – сказал он после долгого молчания.

– Да, готов. И всегда был готов, – ответил Андре. – Очень уж любопытно, что ты придумаешь.

Герцог поднял глаза к алтарю, потом посмотрел на сына.

– Да, – сказал он. И Андре увидел, каких усилий ему стоило произнести это «да». – Да, – повторил Паскаль, и голос его звенел от напряжения. – Если хочешь знать правду, то да, я могу. Могу сотворить чудо.

– О боже! – в ужасе воскликнул Андре. Это признание отца ошеломило его, и он дрожащими руками прикрыл лицо. Ведь если отец и впрямь мог сотворить чудо… То почему же не спас Женевьеву?

– Ты ожидал не такого ответа, верно? – Паскаль напряженно смотрел на сына.

Андре с трудом проглотил комок в горле; он отчаянно пытался собраться с мыслями.

– Но если все так… Тогда почему не спас Женевьеву? Как ты это объяснишь? Как сможешь оправдать свои действия? Ты позволил ей умереть, чтоб тебе провалиться к дьяволу! Ты не шевельнул и пальцем, чтобы спасти ее!

– Андре, только Господь решает, кому жить, а кому нет. Я – всего лишь инструмент в Его руках. – Паскаль снова вздохнул. – Понимаю, тебе это трудно понять. И, видит Бог, это очень трудно объяснить. Но клянусь тебе, я ничего не мог сделать для Женевьевы. Ее время пришло, вот и все. Пожалуйста, попытайся меня понять.

– Понять тебя?! – Андре внезапно охватил гнев. – Но ведь это было не твое решение! Ты же сам только что сказал, что ты – не Бог!

– Похоже, что так. – Паскаль иронично улыбнулся. – Но тем не менее с самого рождения Женевьевы я знал, что она скорее принадлежала Богу, чем нам.

Андре нахмурился.