Однажды и навсегда - Светлана Головьева (2021)

— Привет, сынок, как ты там? Мы с мамой не можем до тебя дозвониться. Всё развлекаешься? — отец хохочет и мне почему-то кажется, что в его представлении я всегда нахожусь на тусовках в бассейне, наполненном шампанским.

— Пап, ты же звонишь мне на работу, — усаживаюсь на высокий табурет, прижимая трубку ближе к уху, потому что связь то и дело прерывается.

— А разве вы там не развлекаетесь? — с насмешкой спрашивает он. Для отца моя работа никогда не была достойной. Он сразу высказал своё мнение, назвав, то чем я занимаюсь «писульками». После этого мы старались не затрагивать эту тему, чтобы не раздувать скандал.

— Нет, папа. Это тоже работа и мне платят за неё хорошие деньги, — я люблю своего отца, но в небольших количествах, а сейчас этот разговор начинает меня бесить.

— Ну, ладно-ладно, не будем о печальном. Я просто хотел узнать, как дела, мама волнуется. Надеюсь, дом ещё цел?

— Всё нормально. Дом стоит на месте, ничего с ним не случилось. Не переживайте.

— Тогда я спокоен, — на заднем фоне отца кто-то зовёт, и он отвечает что-то невнятное, — ладно, сын, мне пора у нас тут небольшая вечеринка.

И это он упрекает меня по поводу моих гулянок. Хотя сам является заядлым тусовщиком. Как правило, они с мамой звонят мне только тогда, когда изрядно выпьют. И я почему-то абсолютно уверен в том, что на трезвую голову они вообще не вспоминают, что у них есть сын. Я уже и не помню те времена, когда мы были счастливой сплочённой семьёй. Об этом мне напоминают только фотографии, да и тех немного.

— Хорошо, пап, пока, — отвечаю я, но он уже не слышит, в трубке раздаются короткие гудки.

— Всё нормально, старик? — спрашивает меня Майк, на что я лишь киваю.

Всё просто шикарно, в общем-то, как и всегда. Возвращаюсь к своему клиенту и принимаюсь за работу. Только работа меня успокаивает. Благодаря ей я ещё не свихнулся в этом дурдоме. Это мой тихий омут, дарящий умиротворение. За работой время летит быстро, не успеваешь оглянуться. Но в последнее время в мою голову всё чаще закладываются мысли о смене деятельности. Мне двадцать шесть лет и пора заняться чем-то действительно стоящим. Чем-то что будет приносить хороший доход, который обеспечит мне будущее. А при мыслях о будущем я почему-то тут же думаю о Маккензи. Её образ сам собой всплывает перед глазами. Не знаю, что это такое, но кажется, я конкретно на ней помешался. Я продолжаю себя убеждать, что во всём виновата страсть, похоть, вожделение. Но каждый раз, встречаясь с ней взглядом, я начинаю чувствовать что-то непонятное мне, что-то гораздо глубже, чем простое животное желание.

Маккензи

Весь день я занимаюсь эскизами к наряду Кимберли для весеннего благотворительного бала. Этот бал является неотъемлемой частью нашего города. Из года в год в конце весны в городе разворачиваются множество развлекательных площадок, на которых выступают известные певцы и музыкальные группы. Открывается множество аттракционов и ярмарок. А пиком этого торжества становится благотворительный бал в городской мэрии. И уже там влиятельные толстосумы могут показать какие они хорошие и добрые, раз жертвуют деньги на лечение больным детям. Самое главное слово «жертвуют», обычно это именно так и выглядит. Лица этих миллиардеров чуть ли не сводит от чрезмерных и фальшивых улыбок. Им жалко каждый пенни, даже если это идёт на благое дело. Но они вынуждены строить из себя благодетелей, поднимаясь тем самым по социальной лестнице, увеличивая цены на свои акции и просто тыкая всех носом в тот факт, что они сделали хорошее дело.