Мне становится не по себе. Как будто все во мне разделилось на две части, одна из которых понимает, что Гектор — всего лишь ребенок, который еще совсем ничего не понимает в этом мире, а вторая… Вторая видит отражение Нонны в нем.

Принимать решение нужно сейчас. Прямо в эту секунду, иначе все станет еще сложнее. Клубок ниток можно распутать, если петельки не затянулись слишком сильно. А если в некоторых местах появились крепкие узлы — ничего не получится. Только резать.

Я не хочу брать ножницы в руки. Я не хочу убегать и зарываться в песок с головой. И жизнь — это ведь не всегда просто. По заранее отшлифованному идеальному сценарию все идет в редких исключениях, и, наверное, очень важно вовремя взять в руки карандаш, чтобы написать новую историю, сгладив все шероховатости прежнего плана.

— Нам, — отвечаю Антона спустя время.

К столику мы подходим вместе. Гектор при виде нас сразу съеживается, ерзает и даже немного стекает под стол. Создается полное ощущение, что он боится Антона и меня.

Это очень плохой знак, потому что всем окружающим может показаться, будто мы бьем ребенка.

— Добрый день, Руслана, — Антон обращается к администратору. — Не могли бы мы поговорить в более тихом месте?

Мой муж включает дипломата, а у меня от его серьезного голоса мурашки идут по коже. Я отпускаю локоть Антона, за который до этого цеплялась со страшной силой, и подсаживаюсь к Геку.

— Ты нас очень напугал, — мягко начинаю.

Он молчит и насупливается лишь сильнее. Похож на маленького ежика, который пытается стрельнуть иголками во всех вокруг.

— Вкусно? Что у тебя там за мороженое?

Краем глаза я замечаю, что администратор с Антоном отошли за пару шагов от стола.

— Я вот клубничное здесь люблю. Всегда беру с двойной порцией сиропа, — сочиняю буквально на ходу, мазнув взглядом по вывескам над кассой. Вроде бы такой сорт есть в меню.

— Фу, оно для девчонок, — оживляется Гектор. — У меня шоколадное.

— Шоколадное можно только мальчишкам?

— Нет, его можно всем. Но клубничное же розовое!

— И очень вкусное.

Малыш подозрительно косится на меня.

— У тебя картошка сейчас остынет. Не хочешь продолжить обед?

— Я наелся.

Как же сложно. Я как будто хожу по полю с капканами с завязанными глазами.

— Почему ты убежал от Антона? — ладно, будем заходить с козырей.

Прыгать вокруг да около — так себе идея. Лучше сразу дать понять Гектору, что я хочу поговорить с ним по-взрослому.

— Тебе ведь уже целых три года, да? Совсем большой, правда?

— Да. А что? — мгновенно увлекается моим ходом мыслей Гектор.

— Взрослым иногда приходится отвечать на вопросы, которые им совсем не нравятся. И разговаривать о том, о чем не хочется. У Антона тоже иногда бывают неприятные разговоры на работе, но он от них не прячется.

Думаю, что мой муж для Гектора является авторитетом. Поэтому я и пользуюсь этой маленькой хитростью в свою пользу.

— Он меня отдаст! — с дрожью в голосе выдает Гек.

— Куда отдаст?

— В детский дом. У моего друга тоже умерли родители, и он больше не приходил на плавание. Я спросил у мамы, почему мы больше не можем дружить, и она сказала, что он теперь живет в другом месте. И его оттуда никуда не выпускают!

— Почему ты решил, что Антон отдаст тебя в детский дом?

Я решаю пока не поднимать тему Нонны. Очевидно, что у мальчика в голове сейчас полная каша, он просто еще не осознал, что больше не увидит маму.

— Потому что я тебе не нравлюсь. А у меня даже бабушки нет, которая могла бы обо мне позаботиться. И у Антона есть свой ребенок, зачем я ему? Я подумал, что так всем будет проще. Если я уйду.

— Можно я попрошу у тебя прощения за ту ситуацию в гостиной? Ты будешь меня слушать? — я поворачиваюсь так, чтобы Гек мог, если захочет, видеть мое лицо.

— Буду.