Стена между нами - Анни Кос (2021)

Повторяю эти действия еще много раз, потом собираю из фрагментов возможного будущего единственно приемлемое для себя. Да, я должна стать женой ардере, чтобы разделить его магию и силу. Пусть лхасси увидят то, что должно их успокоить: детей, брак, наше с Дорнаном счастье, и пусть в этом будущем найдется место для обоих народов.

Я подхватываю сформированное видение и опускаю его на золотую пластину. Минуту ничего не происходит, потом на поверхности проступают руны. Подношу к лицу огонек свечи, зажмуриваюсь и задуваю его. А потом открываю глаза.

Не знаю, сколько прошло времени в настоящем мире, но сехеди Айоней сидит напротив меня в той же позе. На лице его огромное изумление:

— Это невозможно! Ты же человек! Почему на тебе поцелуй богини?

Тут только замечаю, что мои руки светятся белым. Огни, подобные росчеркам молний, вспыхивают и гаснут прямо на коже. Ловлю свое отражение в золотой пластине — такие же росчерки горят на лице, шее, в волосах.

Айоней принимает из моих рук запись, поднимается, отходит в сторону, а я оглядываюсь в поисках Дорнана. Алти-ардере смотрит на меня в упор, не надо быть магом, чтобы понять: он гордится тем, как я показала себя.

Владыка встает с места, подходит ко мне, подает руку. Сияние бледнеет, но у нас есть несколько секунд, чтобы насладиться его свечением.

— Поздравляю, — произносит Дорнан. Его губы сейчас так близко, что я замираю в предчувствии первого настоящего поцелуя.

Однако резкий окрик Айонея все рушит:

— Остановитесь, владыка. Эта женщина лжет вам.

Мы оборачиваемся к жрецу одновременно, а сехеди торжественно поднимает над головой пластинку с рунами.

— Ты сама дала мне в руки доказательство, женщина. И клянусь Прародителями, в этот раз тебе придется ответить за свои слова.

Главa 13. Разоблачение

Слова сехеди звучат подобно тревожному набату. Сейчас, наверное, все присутствующие в храме люди и ардере оборачиваются к жрецу в ожидании пояснений, а я изо всех сил пытаюсь сохранить невозмутимый и удивленный вид. Если я где-то ошиблась, и Айоней увидел падение Стены или смерть своего владыки, то какова будет расплата? Мои пальцы невольно вздрагивают, но Дорнан неожиданно усиливает хватку, не позволяя забрать руку.

— Что вы имеете в виду, почтенный Айоней?

— Взгляните сами.

Он протягивает владыке золотую табличку. Жаль, я не знаю языка ардере и не понимаю, что же именно прочел в ровных строчках лхасси. И не могу придумать, что должна говорить в свое оправдание.

Дорнан отпускает меня, делает шаг навстречу жрецу. Я теперь стою за плечом владыки и с замиранием сердца наблюдаю, как он принимает пластинку, читает, как напрягаются его плечи.

— И как это понимать?

Он оборачивается ко мне, показывает запись. Первые строки кажутся глубокой гравировкой, но чем ниже я опускаю взгляд, тем неразборчивее становится текст. Последние же буквы постоянно меняются и постепенно исчезают, словно рябь на поверхности озера в ветреный день.

— Она нарушила условия испытания. Отказалась принять свое будущее, точнее, попыталась исказить то, что предопределено богами, — Айоней буквально прожигает меня взглядом. — Она лжет вам, пытается скрыть что-то, даже дерзнула спорить с Прародителями, заменив их решение своим собственным. Ведь я прав?

Магия лхасси проникает в мое сознание, подавляет волю, сметает тщательно возводимые барьеры, оказавшиеся не надежнее стен песчаного замка. Я буквально чувствую огонь сехеди в своей голове, ощущаю, как память рушится, погружаясь в океанские глубины глаз ардере. Сердце пропускает удар, ноги слабеют. Мне удается устоять лишь по счастливой случайности.

Сила лхасси бесцеремонно вторгается в слабую оболочку человеческого разума, тщится прочесть мои мысли, услышать то, что слышала я, увидеть своими глазами, что же произошло там, в темноте видений.