Пора выбирать - Макар Авдеев (2019)

В шесть утра к Ане в общагу пришли с обыском. Дверь открыли снаружи ключом, когда она ещё спала. В ответ на обоснованное возмущение вторжением в её личное пространство, преподаватель, которая пришла вместе с эшниками, сказала, что при Сталине её вообще бы расстреляли за такую деятельность (момент с этой фразой девушка тайком записала на диктофон). Найдя у Ани в тумбочке несколько старых листовок к 28-му, её повезли в отдел (с Вовой в придачу). Там их продержали несколько часов, пока составляли протокол, причём полицейские, не стесняясь, матерились при девушке, в том числе в её адрес. Полина Каленская, естественно, сразу помчалась на помощь ребятам. Но одной Полины на всех не хватило. Этим же утром стали массово задерживать и остальных ребят – Жору, Алису, Злату, и других, кто принимал активное участие в митинге.

Почти всем «клеили» статью 20.2 часть 5 про нарушение порядка проведения публичного мероприятия. Хотя статья была административная, а по административным правонарушениям насильно доставлять в отдел вообще не имели права, только вызвать по повестке. Самым «отъявленным» рецидивистам, вроде Жоры и Алисы, «светила» часть 8, по которой грозил либо непосильный штраф, либо арест до тридцати суток. Но при определённом везении, у адвоката была надежда «скостить» восьмую часть на более щадящую пятую.

Захар, ничего не подозревая, утром спокойно сходил в магазин за хлебом, и, вернувшись домой, договорился с мамой, что зайдёт к ней на работу (она сварила ему веганский гороховый суп и привезла с собой в контейнерах). Но перед выходом Захар задержался на десять минут, просто задумавшись о чём-то. А когда уж собирался уходить, раздался внезапный звонок в дверь. Он подошёл к двери и увидел на экране домофона нескольких полицейских с собакой…

Глава 8. Незапланированный отпуск

Когда часов в пять утра, спозаранку бабушка встала в туалет, то проходя через гостиную, увидела, что на диване кто-то лежит. Присмотревшись, она поняла, что это свернувшийся калачиком Захар. Похоже, он неслышно открыл входную дверь своими ключами и пробрался, не разбудив её. Странно, с чего бы ему понадобилось внезапно приходить посреди ночи? Последний раз он звонил ей позавчера, вернее, уже позапозавчера, после митинга, сообщить, что всё прошло нормально, и его не задержали.

Часов в десять утра, когда уже окончательно рассвело, и бабушка вовсю хлопотала на кухне, Захар проснулся, и она задала ему вопрос, а что он, собственно, тут делает, на что внук попросил разрешения спрятаться у неё в квартире на неопределённое время. Оказалось, что через день после митинга эшники и менты начали приходить за наиболее активными участниками. Захару административка была не нужна, в первую очередь, чтобы не бросать тень на репутацию мамы, да и просто из принципа, ведь он считал, что ничего незаконного не совершил, а в суде добиться справедливости не надеялся.

– Тридцать седьмой год какой-то, – возмущённо сказала бабушка. – Я допускала, что они на самом митинге вас могут задержать, но через день… Даже пословица есть – после драки кулаками не машут…

Бабушка, хоть и питала симпатии к президенту экс-КГБэшнику, была далеко не поклонником СССР. Она выросла в небольшом посёлке, и, хотя сама или её родственники впрямую не подвергались репрессиям, многие из недостатков советской экономики прочувствовала на себе. Когда ей было пять лет, старшую сестру выпороли за рассказанную в школе шутку о Сталине. Так что насчёт коммунизма бабушка не питала иллюзий, и сказок о самом вкусном мороженом внуку не рассказывала. Хоть за это ей спасибо.